Не успели досказать все свои сны, как пришла Настя Чувырина, жена Петра. — среднего росточка, миленькая лицом и вроде бы не глупая; но обделил ее бог памятью: очень уж забывчива: скажет что-нибудь, через минутку забудет, и снова повторит — и так вот по многу раз. Настя принесла новость: умерла жена Агапа Остаткина, оставила пятерых деток; а самого Агапа дома нет. Одни сказывают, на заработках, а другие болтают, будто побирается в монастырях и возле церквей в дальних селах. Но в это мало кто верит. Ведь Агап не увечный какой-нибудь, он и работать может…
Вскоре Настя ушла. Таня села ткать, Андрюшка же помогал ей — наматывал нитки для утка на цевки. Но тут снова отворилась дверь и явилась Настя:
— Теть Матрен, ты знаешь, зачем я в прошлый раз пришла?
— Про Агапову жену сказывала, царствие ей небесное.
— Меня послали к вам на обед хлеба занять.
— Не дам.
— Почему?
— Не удался: верхняя корка приподнялась. Сладковатый…
— Ничего… съедим.
— Хорошим хлебом брать от вас потом неловко будет.
— К кому же мне пойти?
— Полевой конец большой. Найдешь.
Когда Настя ушла, Андрюшка подошел к окну. На улице все бело и уныло. Скорей бы весна!..
По весне — уже схлынул с полей снег — у Кондрата Валдаева рухнул погреб. Еще с масленицы у хозяина ломило поясницу, да так, что ни нагнуться, ни разогнуться. Иной раз хоть криком кричи от болей в спине. Но погреб чинить надо…
Работал в погребнице — вычищал со дна мусор и землю. Было темно, а тут вдруг кто-то подошел и совсем застил свет.
— Не засть! — крикнул Кондрат. — Ничего не видать.
— Здорово, хозяин!
Голос незнакомый. Кому быть?
— Кто там? По какому делу?
— Изба пустая, поэтому я — сюда. Родных Гурьяна Валдаева ищу. Друг он мне.
Кузнец, отряхиваясь, вылез из погреба.
— Я — отец его.
— Слава богу, нашел наконец. Варфоломей Будилов, кореш Гурьяна. Может, слыхали?
— Слыхали, — Кондрат пожал гостю руку. — Сам он где?
— Долго его не видел, а слышал: живой и здоровый.
— Чего тут торчать, пошли в избу, — пригласил гостя Кондрат. — Устал с дороги-то? Нет? Тогда давай спервоначала в казенку сходим.
Вернулись со штофом вина. В избе, кроме детишек, никого не было, но не прошло и пяти минут, как насобирались невесть откуда бабы — глядеть гостя. Больше всех радовалась Гурьянова жена Окся — не знала, где и усадить Варфоломея и чем попотчевать.
Слово за слово — завелся разговор. Варфоломей Будилов оказался в Алове случайно. Завернул сюда по дороге в Алатырь, чтобы проведать Гурьянову родню. Семья его жила недалеко от Сарова. А сам он в последнее время работал в сызранском депо. Получил недавно из родного села страшную весть: без детей остался, а было двое — мальчик и девочка.
— От чего же померли? — спросил Кондрат.
— Гнилых яблоков наелись.
И теперь вот решил Варфоломей забрать жену и махнуть в какой-нибудь город. Но сперва надо найти подходящее место, чтобы была приличная работа. В Сызрань не вернется — там на его место уже взяли другого. Может, в Алатыре неплохая работенка найдется. Жена не хочет из деревни — привыкла. Но что же поделаешь, надо ехать, как только он найдет работу. Убивается она, детишек жалко, — от горя иссохла в былинку. Переболела два года тому какой-то тяжелой женской болезнью, да и возраст у ней такой, что дети вряд ли будут. Поэтому хотят взять какого-нибудь сиротку на воспитание…
— Значит, в Алатырь? Спешишь или нет?
— Спешить — не спешу… Куда мне спешить?..
— Второй сынок мой, Антип, тоже в Алатырь подался. Давно уже там. Не пускал я его, да характером он весь в Гурьку. Я на Антипа, конечно, не в обиде… Иной раз деньжат мне пришлет. Женился он там на городской. Но тоскливо мне одному, без сынов.
— Где же он там в Алатыре?
— В депо работает. На слесарном деле руку набил.
— Выходит, будет у меня там хороший знакомый. На всякий случай адресок его дайте, — попросил Будилов.
— Адресок дам. У него там домишко, семья небольшая, тебе на первых порах будет где голову приклонить.
— Спасибо.
— Не за что. Тебе спасибо, что сделал крюк, — ко мне завернул. Ты попроси Антипа, чтоб он тебе помог работу найти.
Гость остался ночевать. В сумерках пошел дождь. Даже не пошел — полил как из решета. И лил всю ночь. Утром все кругом на дворе было мокрым, земля раскисла. Выпив на похмелье, Варфоломей весело сказал: