- Пошли в Центр. Тут они сами всё разрулят. А нам до утра можно... Я, как отмечусь - в бар. А уж после пинты...
Про оставшуюся шерсть он, кажется, забыл. Склероз? Скорее всего. М как Гуго мелкие косяки прощают? Не может быть, чтобы пинта пива ему была важнее шерсти. А может Нурола мимоходом что затронул, когда свой якорь ставил? Да, не важно.
После пинты Гуго доберётся до своего лежака и до утра будет услаждать руладами окружающую атмосферу. Если доберётся. Но Хави же не развозчик. Он в бар не пойдёт. Зачем ему в бар? Ему надо на Ментахо. Почему туда? Да элементарно! Он ведь оттуда, а даже бродячую кошку тянет к той помойке, на которой ей суждено было родиться. Да и куда ж ему ещё бежать? На Парадизе ловить нечего. От небоскрёбов до ферм уж слишком близко, чтобы рисковать впустую.
Хави застёгивает ширинку и двигается вслед за Гуго. Гуго знает, где центр, у Хави этих знаний пока в голове нет. Можно поискать в голове Гуго, только быстрее так. А когда он будет в центре... Впрочем, так далеко загадывать не стоит. В любом Центре есть надписи. Они подскажут. И люди. Которых можно читать. Ему сейчас можно всё. Он на нелегальном положении. Захотел - считал информацию. Захотел - подправил. Фермами в качестве конечной точки бывшего Вальдшнепа уже не напугать.
Вот и Центр. С их стороны это трёхэтажное панельное здание с мусорными контейнерами возле входа и потёртыми створками дверей с какими-то аляповатыми рекламными проспектами на них. Хави заходит, озирается, считывает информацию. Вдалеке раздаётся голос, объявляющий посадку на космолёт.
Космолёт - это неплохо. Это именно то, что надо. Вдоль полутёмного коридора Хави движется на голос, выступает из темноты и тут же замечает людей с чемоданами, спешащих к боковому выходу. Вот и оно, вот и нужный поток. Влиться в поток даже легче, чем он ожидал. Никто ведь не предполагает, что на ракетолёт решит проникнуть "заяц".
Трап, потом шлюз, ещё один, и вот он в длинном коридоре, по обеим сторонам от которого раздвижные двери. Его путники прикладывают к дверям карточки и заходят внутрь. Карточек у Хави, естественно, нет. Да и откуда, спрашивается? Он вообще впервые на космолёте. На настоящем. То, как их везли на Парадиз, можно сравнить лишь с тем, как на ферму привозят овец. То есть связанных и мекающих. Вот только мекать было бесполезно. Мекай - не мекай, а конец пути известен. А теперь - вроде и не как бессловесная скотина. Хотя и неизвестно пока, насколько лучше. Хави ныряет за чопорным худощавым мужчиной в один из отсеков и суетливо оглядывается, пока тот думает, куда приткнуть свои вещи. Пока Нурола ещё шёл по коридору он прыгал быстрой мышкой из мозга одного из пассажиров в мозг другого, пока не нащупал того, что был мыслями далеко-далеко и действовал скорее на автомате. Малая коррекция - и пассажир воспринимает Хави, как мелкую помеху, неизбежную, словно голос диктора из динамиков или мелькающих то тут, то там сотрудников космопорта. Хави устраивается возле сумки случайного попутчика, прямо возле прикроватного столика, где его случайно никто не заденет и застывает в неподвижности, позволяя пассажиру проделать все положенные ритуалы. Через какое-то время тот укладывается, а космолёт стартует.
К перегрузкам старта Хави готов, он же уже летал, но на этот раз его скручивает так, что бывший Вальдшнеп даже теряет сознание. Когда же он приходит в себя, пассажир лежит всё в той же позе и сколько прошло времени можно только догадываться. Хави немного сомневается, но тоже проваливается в сон. Отдых нужен. Если не сейчас, то когда ещё? Если пассажир проснётся первым - блок не даст ему увидеть вынужденного соседства.
- Ты кто? - внезапно звучит детский голос и Хави осторожно приоткрывает глаза. Не ожидал-с...
- Вальдшнеп. - Хм, и почему язык имеет обыкновение говорить раньше, чем мозг включается в активную деятельность?
- Птичка?
- Нет, рыбка.
- Рыбок таких не бывает - Пассажир сидит в кресле, а рядом с Хави стоит ребёнок лет пяти и смотрит на него, как на экзотическую зверушку.
- Нет, бывает. Я же есть.
Своя логика в этом, несомненно, присутствует, и мальчик, почесав пятернёй взлохмоченную голову, глядит на пассажира, вместе с которым Хави проник в эту каюту:
- А он точно есть?
- Можешь пощупать, - тот улыбается. Вальшнеппу не слишком хочется, чтобы его щупали, но пока ситуация не разрешилась, он играет по предложенным правилам.
Мальчик протягивает руку и трогает Хави. Рука не проходит сквозь него.
- Вот видишь. А ещё я знаю много игр.
Вот это он зря. Какие он знает игры? Как Бэшке травку в голове рисовать? Или как в уличной драке уворачиваться? На Ментахо его раз пятнадцать на нож пытались наколоть, но так и не накололи, шрамы не в счёт. Он знает каждый из своих двенадцати. Все - не от ножа, от ментальной боли. Уличные схватки у них всегда проходили без оружия - в головах, кто первый вскрикнет. И тут не нужно быть самым рослым или быстрым. Важнее - железные нервы и крепкий болевой порог. Хави, худощавый и жилистый, выходил победителем отнюдь не всегда, но в большинстве случаев.
- А какие? В прятки?
- Хороший выбор. Сначала ведь я ищу?
Найти мальчика просто. Да и где можно спрятаться в пределах небольшой каюты? Но Хави благоразумно сперва осматривает все места, где ребёнка точно не было, и только потом как бы случайно обнаруживает того под тёплым пледом на том самом ложе, где устраивался перед взлётом настоящий пассажир каюты.