Ник небрежно наблюдал за ним. Товарищ Алексей Степанович внимательно относился к качественному выполнению своей миссии. Смирнов, или Валентина? .. Он не оставлял ничего на волю случая.
Он медленно вышел на тротуар, чувствуя себя беспомощным и уязвимым, радуясь, что один из приспешников Смирнова был так близко к нему. День был прекрасен, и он втягивал воздух от восторга, как освобожденный заключенный. Он был так рад снова подышать свежим воздухом, что его реакция была немного замедленной, когда перед ним появился мужчина и сказал:
«Ах, я ждал тебя, товарищ». Пойдем со мной.
Ник остановился и посмотрел на него. Как странно! Перед ним был Степанович. Как быстро этот человек ушел! Ей-богу, это было слишком странно! Она быстро развернулась на каблуках и оглянулась. Другой Степанович приближался к нему с мрачным выражением лица!
«Наверное, это какая-то галлюцинация», - мимолетно подумал Ник. Двойной вид, что-то в этом роде.
Но это было не так. Двое Степановичей наступали не на него, а один на другого; в руке одного сверкала стальная палка , а у другого - короткий жесткий черный жезл, оканчивающийся чем-то некрасивым, вроде курносого носа. На секунду двойники посмотрели друг на друга. И сразу же они оба, или так показалось Нику, повернулись к нему лицом, угрожающе подняв руки.
Ник рефлекторно прыгнул. Он схватил руку, в которой был стержень, и яростно повернул ее, и, услышав вой боли, он ударил человека, держащего огнестрельное оружие. Он знал, что один из них - настоящий Степанович; но какой? «Что такое Степанович?» - буйно прошептал он себе и протянул две энергичные руки змеиным движением, слишком быстрым, чтобы кто-либо из мужчин мог уклониться.
«Мне очень жаль, джентльмены, - сказал Ник, сводя их головы вместе, - но я не знаю, кто есть кто!»
Двое мужчин покачивались на тротуаре и падали друг на друга, как друзья, снова встретившиеся после долгого времени, или как усталые старые боксеры в конце тяжелого раунда, и Николас Дж. Хантингтон Картер, он же Том Слейд, он же Бог знает, как еще зовут , он повернулся и побежал, как заяц, гонимый гончими. Крики возмущения и тревоги следовали за ним по улице, затихая, слившись с ворчливым шумом двенадцатичасового московского движения:
Ник ухмыльнулся, когда он устремился по переулку к порталу, быстро оглядываясь назад. За ним никто не следил. Он был уверен, что в настоящее время вокруг двух Степановичей собралась бы группа любопытных москвичей. Маловероятно, что один или другой из них, хотя они и были ошеломлены, сбежали. И, по крайней мере, можно было рассказать очень интересную историю.
Он пошел круговым путем к кафе «Нева», меняя темп и то и дело останавливаясь, чтобы убедиться, что за ним никто не идет.
Товарищ Валентина прибыла на «Неву» с опозданием на несколько минут. Ник уже заказал кофе.
"Привет, товарищ!" Грохот в голосе Валентины был негромким, но ее рукопожатие было таким же сокрушительным, как всегда.
Ник нежно улыбнулся бледным глазам крестьянской девушки и пожал ее большую, несколько мозолистую руку.
«Приятно видеть тебя», - сказал он, и это действительно так.
Валентина медленно провела рукой по плечу Ника и с излишним достоинством села.
«Сперва кофе», - сказала она и помогла себе.
На этот раз его голос был таким тихим, что его едва можно было услышать за соседним столиком.
Ник был удивлен, что Валентина смогла снизить свой громкий голос до такого обычного бормотания в кофейне, и прокомментировал это.
Валентина Сичикова захихикала, издав звук, похожий на грохот, собранный в вазе.
«Я достаточно умна, чтобы не выкрикивать наши секреты всем в Москве», - тихо сказала она. И я обязательно приношу новости. Но для начала, не могли бы вы мне сказать, имели ли вы какое-либо отношение к некультурной работе в отеле «Москва»? Потому что товарищ Степанович не должен выпускать вас из виду. И я вижу, что он это сделал.
«Это не его вина», - сказал Ник и рассказал ему о двух Степановичах и о том, как он их бросил. Он действительно не знал, кто из них настоящий, и обсуждать это было непрактично.
Валентина склонилась
она медленно покачала головой.
«Я думала, что это должно быть так». Только считаю, что Степанович был бы более проницательным. Оба были заключены под стражу по разным причинам. Один все еще без сознания. Другой, с косметикой на лице, умер. Цианид. Отравился сам.