- Я привезла тебе поесть, - сообщила она, обдавая любимчика душевной теплотой. - Ну, чем занимался весь день? - Она скинула стоптанные туфли на нулевом каблуке.
- Алла Николаевна, - с укоризной произнёс любимчик, - вам нельзя таскать тяжести.
Он подхватил сумки на колёсиках, а гостья махнула рукой.
- Я на машине, на лифте, так что докатила. Ничего. А тебе, голубчик мой, восемь раз звонила, посмотри на экран. Стою у подъёзда, цветочный аромат вдыхаю и слушаю, как на лоджии твой мобильник разрывается. Иди лучше руки мыть.
У профессорского внука опять кольнуло под ребром - мама тоже вот так отправляла его мыть руки, когда гремела кастрюлями.
- Молодец, всю посуду перемыл, плита чистая, раковина тоже. Золото, а не ребёнок. Надо моих девиц тебе на перевоспитание подкинуть, сущие белоручки, мне, как матери, признаться стыдно, - защебетала гостья. - Садись, вот борщ, кастрюлю поставь в холодильник, когда остынет. Не забудь! Созвонимся перед сном, уточню, а то мой труд пропадёт. - Алла Николаевна чмокнула любимчика в светлую макушку.
Горячий борщ, цвета сахарной свёклы, приправленный сметаной и свежим укропом, - любимчик зажмурил глаза от удовольствия.
- Обалдеть, - кратко выразил он эмоции, подхватывая ложкой кусок говяжьей грудинки.
- Пампушку бери, - вздохнула гостья и поправила блузку на выпяченном животе. Она присела на кухонный диванчик и не отрывала теперь влюблённых тёплых глаз от своего подопечного. - Алька, - она улыбалась, растягивая слова, - ты за коммуналку платил? За телефон?
- Да, - бросил Алька и зачерпнул ложкой рубиновой жидкости с укропом.
- Я волнуюсь. Ты учёбу-то не бросай из-за материальных проблем. Обещай! - настаивает она.
- Да... Отец обещал помочь, и я сам, мне же на кафедре платят.
- Понятно, почему холодильник пустой! Понятно, кто вчера все котлеты сожрал! - выпалила гостья. - Уже помог. Я тебе рыбки в томате привезла. Его не корми, буйвола, пусть дома питается!
Мысль о том, что Кисель поглотил все десять котлет, её кулинарный шедевр в посыпке из смеси белых сухарей, индийской куркумы и сушёного базилика, превратила добросердечную гостью в шикарную ведьму, героиню зла.
- Тётя Алла, простите. - Разглядывая её сжатые в нить губы и сверкающие глаза, Алька улыбнулся про себя. - Отец вчера сразу после работы заглянул, голодный был очень, не мог же я ему отказать.
- Мог! - выпалила Алла и сжала кулаки. - Надо было спросить, как ребёнок папу: «Папуля, я голодный, ты покормишь меня?»
Алька подавился борщом и смехом - так искренне прозвучал её голос. Маминой подруге следовало бы стать актрисой, а не инженером-математиком, тем более бухгалтером. Сколько эмоций и темперамента! Потрясающая способность перевоплощаться!
- К чести обвиняемого замечу, - развеселился Алька, - он вас любит и даже в былые времена оказывал вам знаки внимания.
Прирождённая актриса оставила роль «голодного ребёнка», когда встретилась взглядом с любимчиком. От созерцания собственного отражения в его зрачках у неё сердце забилось чаще.
- Алька, отчего у тебя такой недетский взгляд? До костей пробирает.
- Алла Николаевна, дык совершеннолетние мы... - всё ещё весело отозвался профессорский внук, приглушая свет в своих глазах.
- Это по паспорту, - вздохнула гостья. - А так - дитёнок... - Прирождённая актриса запихнула в рот кусок хлеба, который с юности почти не ела, проглотила сладковатый ржаной комочек и открыла новую тему разговора: - Ну да ладно. Кончится сессия, чем займёшься?
- Я в трудовой отряд записался. После практики на Витебщину поедем, наверное. Можно заработать немного. - Алька вздохнул. Тема распекания его отца исчерпала себя, и борщ в тарелке тоже исчерпался.
- На Витебщину? - переспросила Алла Николаевна и подняла откорректированные брови, по-кукольному захлопав своими густыми, похожими на крылья бабочки ресницами. - Мы тоже с твоей мамой туда ездили. Вспоминать неохота: работа тяжёлая, жильё поганое, заплатили копейки. А главное - скука смертная. Мы с Леркой на вырученные деньги ниток накупили для вязания, - улыбка окрасила губы вчерашней студентки, - и пустились во все тяжкие. В итоге у меня свитерок получился, очень модный, а Леркин продукт Катерина Аркадьевна распустила и новый, кардиганчик такой миленький, связала. Аличек, я хочу забрать его, мне он как раз по размеру, - вспомнив, решили она. - Мама твоя тогда упитанная была, сбитыш такой. Вот и я её догнала...
- Конечно, - со смущением произнёс профессорский внук. - Могли бы и не спрашивать. Я же говорил, забирайте всё.
Алла Николаевна погладила его по плечу и убежала в Леркину спальню, чтобы спрятаться в воспоминаниях от накатившей волны страдания. Смерть любимой подруги вытрясла из неё душу, иссушила, и теперь, цепляясь за воспоминания, душа возвращалась. На работу Алла Николаевна больше не вышла, её воротило теперь и от общественной жизни, и от налоговой и министерства труда. Даже при одной мысли о новой проверке токсикоз начинал скрести горло. Она свято уверовала, что место женщины - её дом, а не кожаное кресло офиса. И вот в доме Задорожных водворился идеальный порядок такой мощи, что и подъезду, и ЖЭСу доля перепала. Детскую площадку привели в божеский вид после нескольких звонков и одного письма куда следует. Подъезд она превратила в оранжерею с элементами музейного декора и по ходу объявила войну собачникам: собаки без намордников и хозяева без маленьких прогулочных лопаток теперь тихонько вымирали.