Тот тут же вступил в разговор, намекая, что тоже не лыком шит:
- Уважаемые господа, пройдёмте к машине, продолжим разговор по пути.
- Конечно, с удовольствием, - первым отозвался профессор и тут же обратился к юноше: - Александр, позволишь мне называть тебя на «ты»?
Алька осторожно кивнул в ответ и почти сразу выпал из реального мира, с этой минуты его душа внимала только словам нового родственника.
- Спасибо. Хочу поближе познакомиться с тобой, подружиться. Ведь я твой дядя, родной. - Профессор хлопнул юношу по плечу, и они двинулись по гладкой дорожке из красной брусчатки, оставляя за спинами чету Задорожных. Вековые берёзы потянули к ним гибкие руки-ветви и осыпали золотистой пыльцой. - Ты уже понял? - спросил профессор хорошо поставленным голосом артиста и, не ожидая ответа, продолжил: - Мой отец, Дятловский Николай Николаевич, приходится тебе родным дедом. Так сложилось, что мы с тобой не познакомились раньше, о чём я сожалею. - Профессор прижал свою мощную ладонь к груди. - Все эти годы можно было как-то участвовать в твоей жизни. Сейчас пришло время исправлять ошибки. Если ты, Алекс, не против, я хотел бы остановиться у тебя дома.
Алька кивнул и протянул руку кровному дяде. С первой минуты знакомства Дятловский уже опекал младшего из своей оскудевшей династии и буквально заворожил юношу.
- Да. - Профессор был убедительнее святого отца на проповеди. - Так мы сможем узнать друг друга и понять, как жить дальше, - схитрил он. «Как жить дальше», профессор уже обсудил с супругой месяц назад, но, чтобы войти в доверие, надо создать мальчику иллюзию выбора.
Сердце юного Дятловского трепетало: оказывается, у него есть на земле родной человек - сын его любимого деда, брат его лучшей в мире матери! И он здесь, держит за руку, смотрит в глаза!
На расстоянии пяти шагов чета Задорожных осторожно ступала вслед счастливым Дятловским. На первый взгляд, Задорожные держали дистанцию по соображениям тактичности, но если прислушаться, то можно было понять - Алла проводит воспитательную беседу.
- Как ты вырядился, Костя? - назидательно шипит супруга. - Ты соображаешь? Профессор из Америки, а у нас спортивный костюм! Что он подумает?
- Киса, мы же едем на кладбище! - отбивается супруг. - Да и в машине удобней за всё в спортивном.
- Вот именно! На кладбище, а не на стадион, - вскипела супруга. - Посмотри, наш гость в трауре: хоть и в джинсах, но в чёрных. Интеллигентный человек понимает глубину происходящего. Алика я достойно одела. Обрати внимание на меня, свою жену. Я ведь не в пижаме, хотя в ней удобней «за всё», - передразнила она мужа, - ехать в машине. На мне подходящий случаю костюм, безупречная обувь. Почему ты не надел то, что я выгладила тебе вчера? - Даже стальной голос не мог выразить всего возмущения справедливого сердца Аллы.
- Киса, - взмолился супруг, - не начинай. Я надел. А потом снял, когда из аэропорта приехали. Так что, едва сойдя из трапа, профессор лицезрел и мой пиджак, и мой галстук. Теперь пусть смотрит на тебя, а я отдыхаю, - выкрутился Костя и примкнул к семье Дятловских. Алле Николаевне оставалось только, раздувая ноздри, догонять друзей и последней запрыгивать в автомобиль мужа.
Красная «Тойота» с радушием приняла друзей: впереди - чета Задорожных, а на заднем сиденье - воссоединившаяся династия Дятловских. Евгений Николаевич без смущения занял большую часть сиденья и с удовольствием рассматривал своё отражение в водительском зеркале.
- Друзья мои, - нараспев произнёс он, - боюсь показаться нескромным, но я здесь как частное лицо, поэтому прошу сохранить в тайне моё... Как правильно по-русски сказать? М-м-м... Профессиональное лицо, так?
- Суть ясна, Евгений. Для любопытствующих - вы просто рядовой зарубежный учёный, а ещё лучше - лаборант. О’кей? - развеселил всех Константин.
- О’кей! - рассмеялся профессор. Широкая белозубая улыбка опять заиграла на его лице. Несмотря на долгий перелёт, старший Дятловский выглядел безупречно, только глаза сузились от усталости.
Машина тронулась, и профессор прилип к боковому окну, не отрывая взгляда от родных пейзажей, выплёскивая в салон восхищение берёзовой рощей, зеленеющими полями, гребнем синего леса, вросшего в линию горизонта.
Потом, усилив голос, старший Дятловский расправил грудь и попросил Аллу завтра же вернуться в храм, чтобы послушать хоровое пение. Алла переглянулась с любимчиком: оказывается, и профессор, и Константин Иванович на службе постояли-таки. Но заморский профессор и словом не обмолвился об этом. Едва перешагнув порог храма, он схватился за сердце и сжал руку Константина Ивановича. Над общим уровнем роста прихожан возвышалась платиновая голова юноши, в неё и упёрся взглядом тогда старший Дятловский. Он пожирал глазами молодого человека и порывисто дышал, отчего душа Константина Ивановича ушла в пятки, поэтому он поспешил вывести профессора наружу и накормить его валидолом. Не осенив себя крестным знаменьем, друзья выскользнули из храма и потянулись к источнику святой воды, в живительной прохладе которой заморский гость смыл нахлынувшую тяжёлую тоску.