Масштабный по силе звучания храп, издаваемый мужем, вывел Аллу из себя. Она ущипнула его за нос и включила лампу на своей тумбочке. Не помогло - переливы треска и бульканья наполняли супружескую спальню с прежней частотой.
- Как ты можешь спать? - воскликнула Алла и вскочила с кровати.
Костя храпанул ещё разок и приподнялся на подушке, сквозь его слипшиеся веки сочилась злоба. Он сжал кулак с намереньем стукнуть хоть по тумбочке для изъявления мужской воли, ведь удобного директорского стола поблизости не было, но страдающий вид супруги остановил его гнев. Алла то бегала вдоль стены и хваталась за поясницу, то вот остановилась, дыша всей глубиной грудной клетки.
- Киса? - разлепил он веки. - Что? Началось?! - и подпрыгнул на матрасе. - Сейчас же водителя и звоню врачу!
В реальности Киса оказалась пантерой.
- Какой же ты бестолковый! - окрысилась она. - С чужим мужиком не поеду!
Лучшим решением в напряжённой ситуации оказалось решение принять душ и повязать галстук, так Костя и поступил. Супруга присмирела. В машине она с грустью смотрела на янтарные огни столицы и постанывала. Чтобы не потревожить мир, Костя хранил молчание, а на светофоре бросил колёсико валидола под немеющий язык. Как всё пройдёт на этот раз? Заведующая женской консультацией нарисовала угрожающий красный кирпич на карте его беременной жены, а светило по просвечиванию ультразвуком нерождённых младенцев тыкал носом и пальцем в неправильные маркеры на экране. В ответ Алла поставила брови домиком и обстреляла лазером гнева облачённых в белые халаты специалистов. В высокие кабинеты, где выносят смертные приговоры маленьким людям, когда ощупавший их тельца ультразвук выпадет за пределы таблицы стандартных показателей, она больше не вернулась.
- Обойдусь без врачей-убийц, - выпалила она на прощанье и, выходя из дома боли, отряхнула прах от ног своих.
В больнице для рожениц ночных гостей встретили равнодушно. Седая медсестра, зевая, сплёвывала в Костю команды и только после звонка уважаемого доктора надела синюю шапочку и окружила новую роженицу вниманием. На прощанье Константин Иванович простимулировал заботливую медсестру премией, отчего она помолодела лет на десять и сделалась ещё добрее. С супругой он простился, сдерживая слёзы, - кроткой ланью она была только на свадьбе, только перед свадьбой, и вот сегодня утром возвратилось счастливое время...
Уважаемый доктор за руку поздоровался с Константином Ивановичем и принял его непраздную жену в обитель своего врачебного искусства.
Сквозь морось растревоженный отец дотащил ноги до автомобиля, под язык бросил уже сразу два колёсика валидола и закружил на алой «Ауди» вокруг родильного отделения необъятной по площади больницы и местного сквера со спящим фонтаном.
VII
От спящего фонтана морось расползается по ночному городу. Было и душно, и холодно. Снежана очнулась ото сна и приподнялась. Волосы давили на шею. Она собрала их в высокий хвост и снова упала на подушку. В своей гоночной кровати ворочался Миша. Вот он сбросил одеяло и скулит.
- Ты почему такой весёлый? - спросила его сестра, садясь тоже в гоночную машину.
Малыш тянул к ней руки и требовал забав. Пришлось менять ему подгузник и включаться в игру.
- Ты правда здоров? - обнимает сестра родного шалуна и касается губами его лба. - Надо же. Что с тобой, Мишун? Весь день проспал, а сейчас бушуешь. Няня сказала - ты даже мультики не смотрел. Голова не болит?
Малыш, заливаясь смехом, замотал головой.
- Я обожаю тебя, ёжик! - Сестра повалила плюшевого брата на кровать и поцеловала его щёчки.
Окно детской спальни Яновичей обменивалось пустыми взглядами с окнами советской девятиэтажки, серой от зависти. Прожилки мокрого стекла серебрили ночь вместо звёзд, скрытых туманом.
- Ты у меня обаяшка, - сестра потрепала Мишу по ёжику чуть рыжеватых волос, - вылитый Сид Вишес. Да? И мы с тобою станем вместе, как Сид и Нэнси, Сид и Нэнси... - пропела она строчку из любимой их с Мишуном песни, и тот, как мог созвучно, прогулил несколько тактов. Брат и сестра забыли о сне. Вот с планшета полилась уже любимая их песня, одна, потом другая:
Зачем кричать, когда никто не слышит, о чём мы говорим?
Мне кажется, что мы давно неживы - зажглись и потихоньку догорим...
Миша гулил в такт, а Снежана уговаривала:
- Мишун, давай шёпотом петь. Папа только лёг, гениальный сценарий правил. Он у нас деятель искусства, привыкай, малыш. Давай шёпотом вместе, давай?..