Поразмыслив, Држич принял решение на время оставить бурундука в покое. Следовало же дать растревоженному зверю время для восстановления расстроенной нервной системы! Изготовив подобающую творимому шедевру рамку, Скунс со спокойной совестью отправился нанести визит Джемайме Коскарелли, которой не видел больше месяца.
Джемайма встретила гостя на своей опустевшей после замужества Мишель вилле. Огромный дом казался мертвым. Делами Коскарелли занималась в офисе, а большинство ее преданных, проверенных слуг теперь помогали сделать уютным дом малютки Мишель. Држич прошел в будуар своей старинной приятельницы, куда та принесла бокалы вместе с бутылкой красного, выдержанного вина.
– Ты совсем забыл меня, Алекс! – с легким упреком обратилась женщина к гостю после того, как тот пригубил напиток, оценивая его вкус.
– Зато ты за это время успела недурно пообщаться с Еленой О’Нил, которая теперь выступает у тебя экспертом по антиквариату, – упреком на упрек ответил Скунс.
Джемайма удивленно взглянула на приятеля, пытаясь понять, шутит ли он или же действительно затаил на нее обиду. Ей показалось, что Александр непривычно напряжен и сосредоточен.
– Уж не ревнуешь ли ты? – с подозрением спросила хозяйка дома.
– Нет, Джемайма, мне непонятно само слово «ревность», – лениво протянул Држич. – Однако, должен признаться, меня слегка покоробило, когда я услышал от Елены, что она встречалась с тобой, предлагая перекупить какое-то старье, сохранившееся после смерти Кагана.
Вновь беспокойство охватило Коскарелли. Она никак не могла уразуметь, отчего встреча с бывшей напарницей Александра так задевает его.
– Что с тобой? – с тревогой спросила она. – Ты должен знать, что купила я не «какое-то старье», а предметы, имеющие не только художественную или историческую, но приличную материальную ценность. Во-первых, артефакты Кагана – весьма выгодное вложение капитала. Такие вещи со временем только растут в цене. Во-вторых, девушка намекнула мне, что эти предметы могут понадобиться для операции с твоим участием. Если же тебе не понравилось, что я не обратилась к тебе за советом, то, смею напомнить, ты сам, друг мой, попросил не беспокоить тебя без крайней необходимости…
– Извини, дорогая! – улыбнулся Скунс. – Ты, как всегда, безупречна. Все дело в Елене О’Нил. Эта несносная девица извела меня своими идиотскими планами, а еще больше невыносимым упрямством.
Джемайма пристально посмотрела на своего гостя. Теперь на его лице отчетливо проступила гримаса явного неудовольствия.
– Ты знаешь, – негромко, но со значением произнесла Коскарелли, – мне эта девочка показалась неглупой, целеустремленной, честной. Чем она тебе не угодила?
– А чем может угодить бульдозер? – проворчал Држич. – Понимаешь, она – бульдозер. Тебе известны ее планы?
– В общих чертах, – осторожно отозвалась хозяйка дома.
– Есть ли в них хоть капля здравого смысла?
– Здравого смысла в них нет, это точно! – рассмеялась женщина. – Не могу представить тебя соратником Елены. Вообще, я не верю, что ты согласишься ей помогать.
– Уже согласился! – стукнул кулаком по подлокотнику кресла Александр. – Она подловила меня на этих проклятых артефактах Кагана, поймала на слове. Теперь ты понимаешь, отчего я так расстроен? Можешь представить меня в роли охотника за ведьмами?
Джемайма не сумела удержаться от хохота, видя озабоченную физиономию своего командира. Она слишком хорошо знала его характер. Из глаз женщины потекли слезы. Она вытерла их уголком изящного платочка с монограммой «Дж.К.», глотнула вина, лишь только после этого обретя способность продолжить беседу.
– Искренне сочувствую тебе, Алекс. Я понимаю, насколько нелепа ситуация, в которую ты попал. Наверное, тебе стократ проще взяться за расследование, опираясь только на показания пациентов сумасшедшего дома.
– Вот точное сравнение! – удовлетворенно кивнул головой Држич. – Скажи, а сама ты хоть чуть-чуть веришь в безумную гипотезу Поля, развитую девицей О’Нил?
– Прежде, чем ответить на твой вопрос, я все-таки хочу показать свое новое приобретение. Ты не против?
Скунс угрюмо кивнул, поднимаясь с кресла. Он проследовал за хозяйкой дома к лифту, который доставил их в сокровищницу дома Коскарелли, не уступающую по своей неприступности хранилищам самых надежных банков. Здесь за крепкими бронированными дверями теперь находились артефакты, совсем недавно принадлежавшие Марку Кагану.