Он размышлял о нём непрестанно, вплоть до момента, когда они с мастером вышли за границы школы.
Тогда же Киёси вручил ему список, на котором теперь алело ровно шесть отпечатков — семь после того, как Алый Принц прижал к нему собственной окровавленный палец.
— Вот и всё. Все в сборе к последнему совету перед началом нашей революции. Кстати говоря, Киёси, как ты считаешь, кто из них может быть предателем?..
Киёси удивлённо посмотрел на своего мастера.
— Вопрос без подвоха, — произнёс мужчина. — Наш лидер подозревает, что один из Апостолов действительно предатель. Поэтому он подрядил своё самое доверенное лицо — меня — изучить этот вопрос; поэтому я взял тебя. Видишь ли, всех этих людей я знаю довольно давно. Мой глаз немного замылился, и я бы хотел услышать твоё собственное первое впечатление.
Вариантов шесть:
Апостол Бешеного Зверя — юная девушка, которую воспитывала тайная секта, дробя кулаки в кровь, заставляя принимать наркотики и проводя прочие эксперименты с целью создания из ребёнка гениального монстра, и которая затем перебила всю эту секту, в том числе своих родителей, и теперь пытается наслаждаться всеми благами современной цивилизации.
Апостол Изменчивого Ветра — безумный фанатик, настолько преданный нашей идее, что стёр собственное лицо и стал во всём, даже в мышлении, копировать нашего великого лидера.
Апостолы Чёрного и Белого Камня — близнецы, которые всю свою жизнь мечтали только об одном — убить друг друга.
Апостол Забытого Прошлого — наш собственный Маугли, выброшенный в детстве в канализацию и воспитанный крысами, который не понимает и отвергает современную цивилизацию.
И Апостол Белой Смерти, которая убила больше человек, ты видел за всю свою непродолжительную жизнь.
Кто тебе кажется наиболее подозрительным? — спросил мужчина.
Киёси задумался, затем снова посмотрел на школу и ответил:
— Интересная компания.
— Весьма.
— Точно не последняя.
— Почему же?
Он снова вспомнил глаза женщины. Вспомнил не страх, которым они сковали его сердце, но обречённость, которая таилась в глубине последних:
— Потому что она не может иначе, как быть с вами.
Апостол Алого Принца улыбнулся:
— Может, просто этого не понимает. Но ты прав, хорошее замечание, Киёси. Кстати говоря, ты собираешься принять её предложение и сбежать от нас?
— Нет, наверное.
— Почему?
Киёси приподнял голову, разглядывая небеса.
— Сам не знаю. Наверное, мне действительно хочется увидеть динозавров.
— Хороший ответ, — кивнул Алый Принц. — Вот, — сказал он и протянул ему ещё одну фотографию.
— Кто это? — спросил Киёси, разглядывая молодого парня в очках.
— Судя по нашим данным, самый гениальный воин юного поколения и секретное оружие коммунистической Японии — Хиро Андреевич Гришин.
— И что мне с ним делать?
— Убить.
Глава 84
Собрание
— Проходите, проходите, прошу, проходите. У вас есть приглашение? Тогда — проходите!..
Приветливый голос раздавался посреди тёмного леса, возле земляной насыпи с плотной металлической дверью, за которой простиралась узкая лестница.
Люди — некоторые приходили в одиночку, некоторые парами, а некоторые — группами по десять или двенадцать человек — невольно вздрагивали при виде этой картины. Казалось бы, мужчина пытался развеять мрак своим звонким голосом, однако получалось в точности наоборот, и зловещий контраст захватывал сердца приходящих, словно ледяные руки мертвеца, когда они видели его синий костюм на фоне зелёных зарослей и лестницу, освещённую немногочисленными лампочками, между которыми простирались десятки метров почти осязаемой черноты.
— Проходите, не задерживайте очередь, — улыбался Алый Принц.
Многие невольно рассмеялись, когда впервые услышали такое вычурное имя, а затем вспоминали этот смех в кошмарах, когда узнали истинную силу и жестокость этого человека.
Многие из них были… считали себя великими воинами, которые стояли на вершине мира боевых искусств, но в глазах Алого Принца они были всё равно что малые дети. Играючи, он заламывал руки, которые они тренировали десятки лет, и блокировал удары, которые они оттачивали всю свою жизнь. И самое потрясающее было даже не это, но тот факт, что у этого человека, которого при других обстоятельствах нарекли бы величайшим героем и правителем своего поколения, был собственный мастер. Тот, за кем он признавал абсолютное превосходство.