Он знал, что за спиной у него больше никого не было. Человек в маске и его «кукла» исчезли.
— Пора, — проговорил Гермес и прикрыл глаза. Когда они снова открылись, в них горело обжигающее пламя. Великий гладиатор стиснул зубы и спрыгнул с балкона прямо в самую гущу назревающей битвы.
Восстание…
…началось.
…
Глава 20
Я первая!
Восстание началось… И слава богу, подумал Михаил и свалился на кушетку.
Было опасно, очень опасно, но, кажется, у него получилось более или менее уладить происходящее и распалить сердца бунтовщиков; теперь оставалось только плавно и без лишних жертв привести Гермеса и остальных к победе.
Благо, все приготовления были закончены ещё несколько недель назад, да и сами рабы, опасаясь, что их планы раскроют, готовились в любой момент взяться за мечи, так что когда Огненный Император спрыгнул на арену и стал крушить головы надзирателей своими огромными руками, они не растерялись, но сразу бросились ему на помощь.
Уже совсем скоро лучники, которые стреляли в Маргариту, лежали с перерезанными глотками на песке, в то время как гладиаторы вырвались за пределы своей клетки и стремительно захватывали многолюдные трибуны. Наблюдавшие за ними знатные горожане оцепенели от страха, как если бы, догадался Михаил, прямо из телевизора выпрыгнул тираннозавр. Впрочем, в итоге захват Колизея происходил на удивление мирно.
Гермес был разумным человеком. В первую очередь он хотел не месть, но свободу. Истреблять правящую элиту священного города была чревато, а потому он приказал своим людям никого не убивать и брать заложников.
В первоначальной временной линии сделать этого не получилось — вмешался Луний. Он внедрил своих людей в ряды рабов и приказал им устроить резню. Таким образом он хотел обратить население против восставших и представить себя героем, который остановил кровавую бойню, а потому единственный заслуживал верховную власть после смерти юного царя.
Теперь же Луний погиб прямо на глазах своих шпионов, и пока его «клон» раздавал приказания у себя во дворце, поднимая приватную армию бывшего регента, засланные им агенты растерялись и в своей рассеянности просто подчинились Гермесу. Как итог, захват Колизея обошёлся малой кровью.
Восставшие даже схватили принцессу Филу, к которой отнеслись с надлежащим почтением и заточили в личной комнате мастера Колизея — последнего, впрочем, скормили крокодилам.
Когда дело было сделано, Гермес поднялся на вершину арены и окинул взглядом великий город. Волнение постепенно распространялось на ближайшие улицы. Местами разгорались пожары. Посланники носились среди огня, оповещая прочие ячейки о том, что восстание начнётся — началось — уже сегодня.
Неторопливо поднимая взгляд, Гермес повёл его в направлении верхнего города. Сперва им предстояло пробраться через лабиринты старинных улиц, потом забраться на великую стену, которая отделяла бедные и богатые кварталы и старинный акрополь, затем переправиться через ров, и только тогда — тогда перед ними предстанет гигантская чёрная скала царского дворца; непреступная твердыня на вершине холма, в которой многими веками заседали владыки Аль-рука.
Скольких они потеряют? Скольких убьют? В этот момент будущее казалось Гермесу плотной пеленой тумана, от которой разило кровью. Он стиснул кулаки и вдруг услышал бодрый крик у себя под ногами. Его взгляд снова обратился на улицу возле Колизея, по которой светлолицая девушка вела отряд гладиаторов.
Свет… Свет в тумане…
Гермес прикрыл глаза.
День представлялся ему длинной лестницей среди кровавого тумана, но те, кто пройдёт её до конца, — те встретят восходящее солнце уже на свободе…
…
…
…
— Что насчёт Леонида? Когда придёт помощь⁈
— Посланник заявил, что генерал уже выдвигается.
— Он заявил это час назад!
— Нужно время, чтобы распределить гарнизон на великой стене.
— У нас его нет!
— Но если монстры почуют слабость…
— Лучше монстры, чем рабы! Проклятый Луний! Чудовище! Предатель!
Посреди тронного зала великого царства раздавались напуганные голоса. Министры и чиновники носились из стороны в сторону, раздавали приказы, читали донесения и бледнели прямо на глазах. Царила страшная суматоха, посреди которой неподвижно возвышался грозный чёрный трон, на котором сидел тринадцатилетний мальчик.