(На данный момент Редактор II даровал Михаилу 5.6Бм для таланта и 2.8Бм для текущих способностей).
К тому же следует понимать, что 12 — это тоже не предел человеческих способностей. За всю историю не было ни одного человека, который смог достичь более высокой концентрации Ци в организме, но это не значит, что его «не может» быть.
Люди, которые выросли в местах с особенно сильным излучением Ци (некоторые священные горы на японских островах, например, относились именно к таким) обыкновенно обладали более высоким потенциалом. В свою очередь на руках у Михаила были залежи чистейшей духовной руды. Он мог устроить прямое излучение, которое, теоретически, поднимет не только текущую концентрацию Ци в организме, но и потенциальную. Собственно, максимальные возможные способности его марионеток уже начинали постепенно расти, и причиной, вероятно, был именно прямой контакт с духовной рудой.
Возможно, что с её помощью человек сможет выйти за пределы того, на что способен был Нефритовый император.
Суммируя всё вышесказанное, ориентироваться в этих цифрах было немного затруднительно…
Михаил прикинул и решил сделать систему более наглядной:
'Хиро А.
…
Ци:
Текущие способности: 0,11 (Ученик начального этапа)
Потенциальные: 8 (Мастер позднего этапа)'
Так-то лучше. С припиской стало намного понятнее.
Затем он добавил Хиро статус «Прирождённый герой», который повысил его потенциальные способности на 40%, отчего последние достигли отметки в 11,2 (Великий мастер позднего этапа), а затем использовал все Бм, чтобы нарисовать ему огромный талант к Технике Бессмертного Императора, которую получил из Вальхаллы.
Наконец он приступил к созданию «загадочного мастера», который научит Хиро боевым искусствам. В качестве основы Михаил взял одну из своих безликих заготовок, однако здесь уже Бм чутка не хватило, а потому он не стал сразу наделять его собственной душой, но сперва отправил сутки напролёт тренировать технику в подземный бункер.
Благо, до начала революции оставалось ещё два года, а потому времени у них было вполне достаточно.
Между делом Михаил занялся гардеробом будущего мастера. Ему хотелось подобрать для него особенный наряд, однако найти нечто «подобное» в Линде оказалось затруднительно, и в итоге ему пришлось заказать «это» через интернет.
В любом случае учебный год ещё только начинался, а потому едва ли у Хиро было время на тренировки. Не желая мешать образованию молодого человека, Михаил стал смиренно дожидаться момента, когда все термометры в Токио начнут зашкаливать, по новостям станут обещать безоблачные дни, а школьники с предвкушением смотреть на календарь.
Летние каникулы — отличная пора для приключений.
…И романтики.
…
…
…
31-е мая
1988 год.
День Хиро начинался с новостей. Не в том смысле, что он вставал и сразу включал телевизор, нет. Просто к тому моменту, когда он просыпался, в зальной комнате их небольшой квартиры на четвертом этаже, с видом на детскую площадку, уже раздавался голос диктора.
Хиро поднимался с кровати, щурился на голубое небо за окном, надевал очки, чистил зубы, садился за единственный стол в прихожей и приступал к завтраку.
«К другим новостям. Экономические реформы продолжают вызывать…»
Вымыв за собой тарелку, Хиро обувался, брал портфель, прощался с мамой и спускался в подъезд, в котором висел характерный запах мокрого бетона, после чего выходил на залитую солнцем улицу и шёл в школу.
47-ю Токийскую, если быть конкретней.
Так начинался его день — обыкновенный день обыкновенного школьника, в котором не было — и не могло быть — совершенно ничего необычного…
Карта Японии (1988)
Глава 47
Уши
Вскоре Хиро почувствовал, что воздух стал как будто немного более лёгким, чем раньше — или его лёгкие стали более объёмными?.. — но не обратил на это особого внимания, считая, что ему кажется, и побрёл на остановку.
До школы он добирался на троллейбусе (союзного производства), по возможности стараясь садиться возле окна. Сегодня место оказалось свободное, и Хиро, усевшись, обратил свой взгляд на улицу:
Ярко светило солнце. По токийским тротуарам ходили прохожие. Некоторые сидели на скамейках и внимательно читали газеты. С недавних пор весь город занимали политические дрязги, которые стали назревать в Союзе по мере ухудшения здоровья Генерального секретаря. Для жителей Восточного Токио это было особенно важно, ибо их город представлял собой, как выразился один знакомый Хиро, «прыщ», особенно чувствительный к любым переменам. Сам Хиро нашёл это сравнение грубым, и в то же время не мог отрицать, что положение Свободной Японии было шаткое.