Люди переглянулись и с удивлением посмотрели на юного царя, который восседал на престоле из чёрного камня. Казалось бы, всего год назад Ахнимид Аль-рук был безвольной куклой — марионеткой, нити которой переходили из рук в руки; после победы над проклятием, когда Белая Фурия, которой пророчили престол всего Востока, неожиданно исчезла, никто не сомневался, что совсем скоро у мальчика появится новый кукловод — в итоге, однако, все претенденты на должность «серого кардинала» разбились о нерушимую волю юного царя.
Во многом это была заслуга генерала Леонида, который верой и правдой служил царской династии, а с недавних пор стал перестраивать армию Аль-рука, превращая оборонительный гарнизон, призванный сторожить стены от чудовищ, в могущественную военную силу, с которой должны были считаться во всём мире, но и сам юноша проявил неожиданную решимость.
Некоторые говорили, что неопытный ребёнок не сможет удержать бразды правления в столь бурные времена, однако Ахнимид с раннего детства восседал на престоле и своими глазами наблюдал, как решают государственные дела.
Он учился. Учился у министров, чиновников, даже Верховного регента Луния, который, до своей памятной кончины, был не только мерзавцем, но изощрённым управленцем. Он старательно читал и перечитывал жизнеописания своих предков, стараясь стать достойным царём. Словно меч, который точили долгие тринадцать лет и который только недавно нашёл в себе храбрость, чтобы покинуть ножны — и поразил всех своим ослепительным сиянием.
Сперва мальчик говорил неуверенным и сбивчатым голосом, и люди тайно усмехались, слушая его речи, однако постепенно они, к своему удивлению, стали замечать, что не смеют произнести ни единого слова, пока звучал его голос.
Ему предстояла долгая дорога, но уже сейчас Ахнимид Аль-рук проявлял все задатки великого царя, из тех, правление которых называют золотой эпохой и слагают про него легенды.
После этого совет обсудил другие вопросы: крокодилов, которые расплодились в дельте великой реки и мешали обрабатывать землю, спор с Федерацией о торговых пошлинах и, конечно, внутреннюю политику. Одной из наиболее проблемных тем была гигантская статуя, которая возвышалась посреди Колизея.
Люди спорили, стоит или нет её достраивать. С одной стороны, это был монумент героини, которая одолела проклятие, с другой — узурпатора, который терроризировал город, восседая на священном престоле.
В итоге Ахнимид так и не смог принять решение и просто сказал, чтобы Колизей и дальше держали закрытым. Даже год спустя (в таком возрасте этот срок напоминает целую вечность) всё, что касалось Маргариты, ставило его в тупик.
То и дело она мелькала у него перед глазами, не позволяя сосредоточиться на чтении и решении государственных вопросов. Вот и теперь, когда Ахнимид вернулся из тронного зала в свои покои, чтобы перевести дыхание и подготовиться ко второй половине дня, тоже наполненной всевозможными царскими делами, он, присев на кресло возле балкона, невольно задумался о девушке с молочной кожей и сверкающей улыбкой.
— Интересно, где она сейчас? — вздохнул мальчик, разглядывая пространный город.
— Я тут.
— А⁈
В следующую секунду на балкон запрыгнула фигура в красной жилетке, стянула маску, поправила карамельного цвета волосы, которые упали ей на лицо, и улыбнулась ошарашенному Ахнимиду:
— Приветик!
Глава 70
Подарок
— Давно не виделись, — сказала Маргарита.
— Что… — У Ахнимида пересохло в горле. Он с трудом проговорил: — Ч-что ты здесь делаешь?
— Проездом, — улыбнулась девушка.
Юноша сглотнул. От царственной ауры, которая немногим ранее окружала его в тронном зале, не осталось и следа. Снова он превратился в неуверенного мальчика, который не в состоянии выговорить ни единого связанного предложения, настолько потрясающей была его встреча с «ней».
Последний раз они виделись почти целый год назад, и хотя всё это время Ахнимид старался посвятить тому, чтобы стать достойным правителем своего царства и наследником своей династии, не проходило ни дня без того, чтобы мысли его не обращались к девушке с молочной кожей и сверкающей улыбкой.
Вот и теперь, придя в себя, он всё равно не смог усмирить своё гремящее сердце — и немудрено, ведь вовсе не удивление, но другое чувство теперь задавало ему свои ритмы.
— Нельзя, нельзя, чтобы тебя видели, — проговорил он испуганным голосом, стараясь взять себя в руки.
— Знаю. Поэтому я прихватила маскировку, — сказала Маргарита, демонстративно приподнимая свою маску. — Ну-с, — протянула девушка, присаживаясь на кресло возле балкона, на котором недавно сидел он сам. — Начинай.