В это время дверь подъезда приоткрывается. Да, тетя Поля явно перестраховалась, опасаясь отправлять племянницу на улицу. В соседском кругу ей явно ничего не грозит.
– Вечер добрый, народ, – приветствует соседей Сергей Павлович.
Он живет на втором этаже. С его дочкой, Ленкой, Валя дружила в школе. Ленка, правда, уже успела выйти замуж, окончив курс наук, как выражается тетя Поля, в восьмом классе. В прошлом году она родила сына и сейчас живет где-то на Волонтеровке в частном доме с мужем, его родителями и этим самым сыном.
– В ночную, что ли, сталевар? – уважительно спрашивает дядя Леня Сергея Павловича.
Сам он работает начальником участка на прокатном стане. Работа непростая. Но все-таки сидеть в каптерке с видом на вальцовочные барабаны и стоять у разверстой пасти мартеновской печи – это совсем ни одно и то же. Рабочий люд дядя Леня искренне уважает, понимая, что на таких именно простых мужиках держится вся огромная страна.
– К печке, куда же еще, – бурчит Сергей Павлович хрипловатым голосом закоренелого курильщика и, надсадно закашлявшись, достает из кармана широких парусиновых брюк мятую пачку «Беломора».
– Погоди, Серега, на, возьми слабенькую на дорожку, – суетится дядя Леня, вставая со скамейки и протягивая Сергею Павловичу пачку «Столичных». Бери, бери. Сейчас я тебе огонька дам.
– С фильтром, – то ли одобрительно, то ли пренебрежительно хмыкает Сергей Павлович, с трудом доставая заскорузлыми пальцами сигарету из жесткой картонной пачки.
– На дорожку самое то, – кивает дядя Леня, щелкая бензиновой зажигалкой в виде маленького пистолетика. – Как раз пока до автобуса дойдешь.
Сергей Павлович закуривает и вновь заходится удушливым кашлем, кивая дяде Лене в знак благодарности.
– Пошел? – спрашивает дядя Леня.
– Время, – вздыхает Сергей Павлович.
Когда он поворачивается, его сутулость становится особенно заметной. Подкрахмаленная бежевая рубашка стоит на спине пузырем, зрительно превращая его практически в горбуна. Несмотря на свою худую, почти тщедушную фигуру, он идет тяжело, с видимым трудом переставляя ноги, обутые в не по-летнему тяжелые осенние туфли.
– Пошел Серега работать, – выдыхает дядя Леня.
– Угу, – поддакивает Валя.
2
– Вы куда, девчонки? На море? – Сашка произносит это осторожно, боясь вспугнуть удачу, и с надеждой смотрит на двух подружек, собирающихся перебежать через дорогу.
– Ага, – кивает Танька.
– Я с вами! – радуется парнишка, не веря, что ему подвернулась компания. – А то мои пацаны поразъехались на лето. Хоть удавись.
– Так мы не давиться, мы купаться идем, – хмыкает Валя.
– Валь, ты чего? – шепчет ей на ухо Танька. – Пусть идет с нами. Жалко тебе, что ли? Веселее будет.
Сашка живет в соседнем подъезде. Он лет на пять-шесть моложе собравшихся на пляж подружек, и Валя привыкла считать его мелюзгой, которой можно безнаказанно помыкать:
– Сашка, сбегай семечек купи! Сашка, вынеси воды попить! Сашка, слабо тебе вон на той клумбе для нас цветов нарвать?
Теперь же, взглянув на улыбающегося парня, Валя внезапно замечает, как он вырос.
– А я, наверное, совсем старая! – думает она. – Двадцать два уже. Как ни крути, а третий десяток разменяла. И еще ничего значительного, настоящего в жизни не сделала.
От мысли о третьем десятке ей становится совсем грустно, и она смотрит на Сашку почти с раздражением. Сашка пребывает на седьмом небе от счастья. Поход на пляж с двумя взрослыми девушками превращает его в настоящего ловеласа.
– Пусть идет, – то ли с вопросом, то ли с предложением повторяет Танька, которая не понимает Валькиной неприязни к соседскому парнишке.
– Ладно, конечно, – бурчит Валя.
На самом деле ей не хочется, чтобы с ними увязался кто-то еще. Ей надо поговорить с Танькой об одном деле. Поделиться. Проверить на человеке, которого она хорошо знает, правильность своего решения, в котором она сама до сих пор не уверена. И сама мысль об этом разговоре доставляет ей неимоверную муку. Она напряженно думает, как же его начать. И не замолкающая ни на минуту трескотня Сашки отвлекает ее. Но делать нечего.
– Пошли, Шурик! – хихикает Танька, сунув парню свою клеенчатую сумку с подстилкой и полотенцем: – На, неси! Джентльмен ты или нет?
– Я не Шурик! – возмущается Сашка. – Никогда меня так не называй! Ты же знаешь – я не люблю!
– Сумку-то бери, Нешурик, – снова хихикает Танька. – И Валькину тоже. Должна же быть с тебя какая-то польза?
– Да ничего, я сама понесу, ерунда, – бормочет занятая своими мыслями Валя. Но Танька почти силой вырывает у нее из рук сумку, чтобы отдать ее Сашке.