Я пожал плечами.
- Обыкновенно жил, - ответил я спокойно. – Мои родители были зажиточными, отец занимался разведением скота, мама служила наставницей для дочерей нашего кнеза. У них долго не было детей и потому они обратились к Хранителю. Тот пообещал помочь, но взамен хотел получить одного из их отпрысков. После лечения и обрядов мать смогла родить аж пятерых, я – третий среди своих братьев и сестер. Выбор пал на меня.
- Почему на тебя?
- Учиться любил. Да и против такой судьбы не был в отличие от остальных.
- Сколько у тебя братьев?
- Двое.
- Старшие?
- Один первенец. Второй самый младший.
- А еще дети у твоей матери были? После твоего ухода?
Я пожал плечами.
- Не знаю. Люди говорят, что нет. А я больше никогда не был в своей деревне.
- И неужели никогда не хотел навестить их?
- Нет.
- Почему? Ты зол на своих родителей?
Я с подозрением посмотрел на воительницу. Сегодня она была до странного разговорчива. Это на нее было непохоже. Я мягко улыбнулся.
- Госпожа, Хранителю не свойственно злиться. Нам чужды такие чувства.
- Знаю, - кивнула Теа, - Это правда, что вы даете обет безбрачия?
Мои пальцы вздрогнули, и чашка чуть не выскользнула из них.
- Насколько далеко распространяется это правило? Вам нельзя просто жениться и иметь потомство или же вообще запрещены любые интимные отношения?
Я неверяще уставился на женщину. Ее и правда интересуют эти вопросы? И почему именно сейчас? Почему так случилось спустя три года?
И почему она так пытливо смотрит на меня?
Я кивнул и честно ответил:
- Хранители полностью отказываются от плотских утех ради служения высшей цели.
Теа кивнула, принимая ответ. И снова с полным равнодушием уставилась куда-то вдаль.
Неожиданно я успокоился. Спокойно окончил омовение, вытер свою воительницу, одел ее. Сам тоже быстро сполоснулся, постирал свою хламиду, из короба достал чистое одеяние и переоделся. Пришлось долго расчесывать собственные волосы и заплести их в тугую косу, чтобы, влажные, они не липли к лицу и ткани. Косу перебросил через плечо, чтобы не мешала надеть короб и пошел с Теа обратно в лагерь.
За время нашего отсутствия все разошлись на ночевку за исключением пары дежуривших в эту ночь. Они медленно бродили по периметру поляны, в полном боевом облачении и скучающими взорами оглядывали окружавшие лагерь чащи. При виде нас с сотником они равнодушно кивнули и продолжили свое дежурство. Около костровища мы с воительницей разошлись. Теа отправилась в свой шатер, я же привычно улегся около костра, плотно завернувшись в свой теплый плащ.
Вот только сон не шел ко мне. И тело, и разум были уставшими, но я долго ворочался, пытался принять более-менее удобное положение и в итоге резко сел, раздраженно ежась. Скрестил ноги и, уставившись на пламя, стал судорожно молиться, отгоняя совершенно неспокойные и вносящие сумятицу в сердце мысли.
Я не хотел обращаться к духам за советом, но они отозвались сами.
Они с неожиданным энтузиазмом стали тихонько и мелодично нашептывать что-то о человеческой натуре, о зове плоти и чувствах. О страсти и эмоциях. О высшем долге и обыкновенных потребностях смертных. Я с удивлением вслушивался в это сумбурное бормотание и впервые злился на них. Я ведь не просил моих покровителей что-то говорить! Ни о чем не спрашивал, не просил дать ответы. Но они продолжали и продолжали говорить, как будто даже перебивая друг друга.
Пока неожиданно не замолчали. Резко и одновременно.
Находясь в сидячем положении, с открытыми глазами, но абстрагировавшись от окружающего мира, я совершенно ничего не замечал вокруг себя. И потому-то совершенно не уловил, когда именно ко мне незаметно и неуловимо подошла Теа.
Осознав ее присутствие рядом, я вздрогнул и даже отшатнулся в сторону, чем вызвал у воительницы слабую и насмешливую улыбку.
- Не спиться? – спросила она неожиданно мягко.
Без своих привычных синих полос, с волосами, не стянутыми в тугую прическу и просто лежащими на плечах, в отсветах пламени она показалась невероятно мягкой и совершенно обычной женщиной, а не гордой и независимой воительницей. Самая обыкновенная девушка, которой и лет-то ее полных не дашь. И вся такая нежная и изящная, словно невеста на выданье.