Мне тоже с трудом удавалось сдерживать стоны. Глубокое и порочное наслаждение теперь не шло ни в какое сравнение с ранее испытанными эмоциями. Теперь я чувствовал себя не просто странно – это было сотрясающее все струны души, каждый уголок разума удовольствие, настолько близко стоящее с самой глубокой пропастью, что невольно заставляло задумываться... о смерти.
Упершись ладонями в мою грудь, Теа задвигалась быстрее и энергичнее. Стало очень жарко. Опустившись ниже, она опаляла мою щеку своим дыханием и иногда касалась легкими поцелуями лица – лба, глаз, скул и подбородка. И при этом ее бедра – сильные и мускулистые, без устали продолжали ритмично двигаться.
Апогей удовольствия наступил неожиданно. И оглушил меня подобно удару. Внутри Теа стало так тесно, и сама она задрожала, сжимая меня словно в тисках. И лишь вцепившись с невероятной силой зубами мне в плечо, она смогла не закричать. А я лишь болезненно всхлипнул. Невероятно оглушенный, я только сильнее впился пальцами в обнаженные бедра, погружаясь в мою восхитительную воительницу как никогда глубоко и сильно. Кажется, на пару секунд я даже провалился в беспамятство.
Тишина, нарушаемая лишь нашим с Теа тяжелым дыханием, оглушила и отозвалась в ушах пульсацией. Наши сердца бились как безумные, норовя выскочить из грудной клетки. Но бились до странного в унисон, что почему-то приводило в не меньший восторг, чем только что-то испытанное удовольствие. Нащупав рукой свой плащ, я машинально накрыл наши с воительницей немного вспотевшие тела.
Понимание совершенного греха и грубейшего нарушения правил не приходило. Вместо этого мы почти одновременно погрузились в сон, не размыкая объятий и до сих пор соединенных тел. Сладкий покой пришел быстро, окутав умиротворением и спокойствием.
Я проснулся от странного и совершенно незнакомого чувства. Тепло прижатого ко мне тела Теа было очень приятно, но одновременно и ошеломляюще. Распахнув глаза, я уставился в светлую макушку головы, что покойно лежала на моей груди. Но я даже пошевелиться не успел, как женщина подняла свое лицо, уставившись проницательным, но немного сонным взглядом прямо мне в глаза.
«Я должен испытывать стыд и сожаление» - подумалось мне, погруженному в глубокую и необыкновенно мудрую синь совершенно спокойной женщины. Она пару раз хлопнула ресницами, разгоняя туман и неожиданно нежно улыбнулась.
- Доброе утро, - прошептала Теа почти беззвучно, приникая к моим губам поцелуем – ласковым и целомудренным.
«Я нарушил свой обет» - совершенно без сожалений подумал я, наблюдая за тем, как, быстро поднявшись с постели, Теа стала споро одеваться, то и дело бросая на меня хитрые взгляды.
Всего несколько минут – и от страстной и порывистой любовницы не осталось и следа.
Лицо женщины сново оказалось сковано суровым и сосредоточенным выражением. Глаза, совсем недавно блестевшие и сонные, не выражали ничего, кроме проницательности и спокойствия. Ласкавшие меня ночью руки быстро привели бледно-золотистые волосы в порядок, а тело скрылось под одеждой и кожаными доспехами.
У меня даже возникла шальная мысль, что, может, мне все привиделось? И никакого обета я не нарушил и потому могу со спокойной совестью продолжать считать себя Хранителем?
Но перед тем, как выйти из своей палатки, Теа опустилась передо мной на колени и трепетно обняла за шею. При этом ее глаза знакомо сверкнули, а губы украсила нежная улыбка.
- Так и останешься в постели, Фреир? – ласково шептала она, потеревшись щекой о мое лицо и звонко поцеловав в губы, - Я, может, и не против, но наше путешествие не закончено. Вот доставим княжну в руки ее жениха, и я вся твоя.
Я улыбнулся.
Ну что ж. Путешествие так путешествие.
Конец