В середине января Валленберг, за которым уже охотились советские спецслужбы, был обнаружен и арестован по специальному распоряжению заместителя военного министра Николая Булганина, согласно ордеру на арест, подписанному самим начальником кошмарного СМЕРШа Виктором Абакумовым. Затем он был с почестями, в специальном вагоне люкс, препровожден в Москву и помещен в камеру Внутренней лубянской тюрьмы, напоминавшую скорее номер комфортабельного отеля. Весь февраль шла его обработка. Приблизительно в начале марта вербовщики сменили тактику, перейдя от «дружеских» бесед к грубому шантажу. Хода назад теперь уже не было, и со дня на день можно было ожидать усиление дипломатического нажима на Москву для выяснения судьбы, постигшей шведского дипломата.
В середине февраля личной встречи с Коллонтай попросила жена министра иностранных дел Ингрид Гюнтер. Неформальные отношения, сложившиеся за долгие годы у Коллонтай со шведскими политиками любого ранга, вполне дозволяли такие контакты. Ингрид Гюнтер просила Коллонтай использовать все свои возможности, чтобы прояснить судьбу внезапно исчезнувшего Рауля Валленберга. Единственная возможность, которой располагала Коллонтай, — запросить шифровкой Москву, что она и сделала. Пришел лаконичный, лишенный какой-либо конкретности ответ: о судьбе господина Валленберга можно не беспокоиться, он находится в полной безопасности. Сразу же после этого — внезапно и без всяких объяснений — в Москву был отозван Владимир Семенов. Формально — «для консультаций». Но в Стокгольм он больше не вернулся.
28 февраля дядя Рауля Маркус Валленберг, имевший все основания считать себя личным другом Коллонтай, встретился с ней в помещении советского посольства и просил как можно скорее сообщить о месте пребывания племянника и о его здоровье. Коллонтай дала ему обещание тотчас исполнить его просьбу. Не удовлетворившись этим ответом и обеспокоенная полным отсутствием новостей, свидания с советским послом добилась мать Рауля — баронесса Май фон Дардель. Коллонтай могла лишь повторить то, о чем она уже сказала Ингрид Гюнтер и Маркусу Валленбергу, и тут же сообщила о своей беседе в Москву. На этот раз в ответе Молотова звучало ничем не прикрытое раздражение: послу предлагалось не вступать в беседы с кем бы то ни было на подобные темы.
Импульсивно (правильнее сказать: истерически) меняя не только тактику, но и позицию, Москва искала каналы, по которым можно было бы довести до шведов информацию, диаметрально противоположную той, которая давалась раньше. Этим каналом стал Бухарест, куда из-за боев переехало шведское посольство в Венгрии: на одном из приемов советские дипломаты сообщили своим шведским коллегам, что о Рауле Валленберге в Москве ничего не известно и что он «куда-то исчез». Сенсационная новость немедленно полетела в Стокгольм. Это было 12 марта 1945 года.
Оставлять Коллонтай в этих условиях на ее посту Сталин не захотел. Он всегда не доверял ей, но для высоких дипломатических переговоров — под контролем спецслужб и при теснейшем «сотрудничестве» безупречно преданных асов разведки — она оказывалась незаменимой. Ее участие в безумной игре, затеянной на этот раз, представляло большую опасность. Собственно, в самой игре никаким образом она участвовать не могла. Ее нельзя было и информировать о каких бы то ни было аспектах игры, даже в крайне ограниченных пределах. Что-то она все равно знала, о чем-то догадывалась, но в Стокгольме, где любые дипломатические шаги пришлось бы осуществлять с ее участием, Коллонтай была теперь для Сталина крайне нежелательной фигурой. Прежде всего потому, что в ее общении с любым официальным или полуофициальным шведским лицом неизбежно присутствовал бы личный элемент: слишком тесно, не так, как положено «просто послу», она была связана с ними. Все то, что приносило огромную пользу предыдущим миссиям, на нее возложенным, теперь становилось не только помехой, но и угрозой.
Дипломатические акции со стороны шведских властей не заставили себя долго ждать. Во второй половине апреля шведский посол в Москве и одновременно шведский министр иностранных дел в Стокгольме попросили разъяснений соответственно у советского наркоминдела и у Временного Поверенного в делах СССР в Швеции (им стал сменивший Семенова Илья Чернышев) относительно судьбы пропавшего Рауля Валленберга. Ответ был все тем же: о его судьбе советским властям ничего не известно. Лживая и постыдная акция, длящаяся вот уже более полувека, началась. Коллонтай заблаговременно вывели из нее — совсем не для того, чтобы избавить от несмываемого позора, а для того, чтобы не путалась под ногами. Такова представляющаяся наиболее вероятной гипотеза ее поспешной эвакуации.