К посадским Ольбег резких мер не принимает: нужно корректно пройти сезон заготовок. Хлеб, скот, сено, дрова… кто-то должен всё это в город привести, а собственная сеть пока отсутствует.
Не трогает он и ремесленников. Обычно мы заваливаем рынок своими товарами. Железо, ткани, гончарные и кожаные изделия… для местных остаются только узкие «ниши». Мастера разоряются, и мы «приходим на помощь»: предлагаем переехать на новые земли. Одни соглашаются «своей волей», другие бунтуют или пытаются нищенствовать. Всем впереди маячит лесоповал где-нибудь на Керженце или дальше.
На Торговой площади торг идёт, но чуть другой, чем прежде: исчезли боярские приказчики, нищие, духовных меньше стало.
Попрошайничество в моих землях запрещено.
«Бездомного, безродного
Немало попадается
Народу на Руси,
Не жнут, не сеют - кормятся
Из той же общей житницы,
Что кормит мышку малую
И воинство несметное:
Оседлого крестьянина
Горбом ее зовут.
Пускай народу ведомо,
Что целые селения
На попрошайство осенью,
Как на доходный промысел,
Идут: в народной совести
Уставилось решение,
Что больше тут злосчастия,
Чем лжи,- им подают».
Ни «мышек», ни «воинство несметное», по мнению моему, кормить не надо. Лучше, если крестьянин «своим горбом» детей своих прокормит. А «народная совесть»… это, конечно, интересно. Но у меня «решение» другое: «ненародное» и «бессовестное».
Изъятие «христорадников» и дало вспышку беспорядков. Реально «вспышку»: два пятна пожарищ в городе и в посаде.
«Закоренелых» - в железа и на Двину.
На Руси кроме Западной Двины есть ещё и Северная. Будет вчерашний похаб полоцкий - добрым насельником где-нибудь на Вычегде. У нас там нынче погосты ставят. Или вообще не будет: дармоедов кормить не станут.
Епископ Дионисий. Напряжён и исполнителен. Сильно мы с Еленой Ростиславовной по душе его потоптались.
- А как та княгиня, с которой ты меня в св.Софии знакомил, живёт-поживает?
Врёт. Уверен, что он в курсе польских событий. Может, с запаздыванием, но не сильным.
- Та добрая женщина, которую ты во храме видел и на дела славные благословил, ныне Великая Княгиня Краковская, Государыня Польская. Твоё благословение сработало. Управляет тамошним королевством, покуда сын её, новый король Болеслав Казимирыч, со мною пребывает. Везу дитя венценосное к Государю Русскому. Дабы младенец сей восприял мудрость православия и дух Руси Святой.
Дионисий и вправду видел Елену. «Хорошо видел»: без одежды и волос. После нашего с ней бурного секса в алтаре, среди луж крови, натёкших из убитых убийц-неудачников и забитого плетью княгининской рукой родовитого боярина.
Тогда сумма ощущений - вид, звук, запах - пробили обычную скорлупу души и позволили воспринять, поверить в мой рассказ о причислении его к сомну святых, о грядущей канонизации.
Уверовав в возможность такого вознаграждения, он принялся служить мне «не за страх, а за совесть».
Ещё Дионисий вдруг ощутил свободу. То его местные боярские кланы тормозили, то опасения окриков из Киева. Теперь «своя рука - владыка». Негожих попов, хоть бы чьих, при любом боярском клане - отрешить, расстричь, в учёбу послать… по делам их. На их место - новых, частью из гожих дьяконов, частью из монахов, частью мои из Мурома приехали. Церквушки, прежде заброшенные, восстанавливаются, обнищавшие - украшаются. Множество монахов из местных монастырей отправляются на новые места.
Монастыри ставят в диких местностях как опоры государства и веры. И здесь, на западе моих земель, и на востоке.
Бурно идёт стройка. И на реке, и в городе, и вокруг.
Нашли место, где годная глина есть - будет кирпичный завод. Пока место расчищают, дрова запасают. Пройдут дожди, вода подымется, тогда сплавят сверху оборудование для кольцевых печей. Наплавная мельница уже приплыла, уже на место поставили в протоку возле того острова, где в РИ Иван Грозный полк стрелецкий спрятал.
Когда меленку запустили - вокруг три дня толпы народа стояли, ждали когда ж машина бесовская сломается.
Они все, от меньших до вятших, во всяком дому муку пестами да ступами да ручной меленкой добывают. С дедов-прадедов! Испокон веку! По горсточке! Как мудрецами древними заповедано, старцами святыми указано, князьями светлыми повелено.
А тута… туда зерно сыпешь - с отсюдова мучица текёт. Сама собою.
Как же так? Предки наши, выходит, дурнями были?
А мы, за ними вслед, кто?
***
«Когда усталая подлодка
Из глубины идёт домой».
Я, конечно, совсем не субмарина. Хотя… каждый человек заперт в себе. В своём теле, в своей душе. Как в подлодке. «Куда ты с неё денешься?».