Как-то он нынче? Отправился в Саксонию с Герцогиней. Там, в Саксонии, много тёмных мест. Замки феодальные, души человеческие… ноктоскопирует, поди.
Восторг от разнообразия человеческих талантов пришлось временно отставить.
- Ткни пальцем в между. Понял. Левый борт! Суши вёсла!
Ураган слабел, а орать я могу с детства. Гребцы вздрогнули и выдернули вёсла из воды. Нас развернуло. Теперь уже и я различал два тёмных пятна потемнее и тёмное пятно чуть светлее между ними. В последний момент успел приказать поднять вёсла и правому борту.
Нас приподняло и… да коллеги, вы правы: и опустило. Но не вниз, а вперёд. Очередная, особо грозная волна уже нависала чёрно-белым гребнем над дубовой головой «козла залива», но её подошва приподняла нас и заелдырила… я бы даже сказал - зашпындорила, хотя правильнее - запиндюрила... куда-то в просветление. Нет, не моё, а горизонта.
Скрип, треск, удар. Драккар попал во что-то твёрдое. Твёрже морской волны, но не гранит. Все полетели вперёд. Который у нас сейчас зад. В полёте я успел вывернуться и упасть на спину.
Факеншит! Эти скамейки…
Тут мне на грудь приземлилась Марийка.
Факеншит два раза.
Это-то ничего - ребёнок же. Но едва она откатилась в сторону, как раздался новый треск. Следующая волна приподняла кораблик, протащила чуть вперёд, а мне на грудь упала дубовая голова змея.
- Ы-ых, - сказал я. Ибо более сказать было нечего.
Много я чего понаделал в этих двух жизнях, но ни драться с драконами, ни обниматься с ними прежде не приходилось. Даже с деревянными. Следует ли объятия с драконом считать зоофилией? А с его деревянным изваянием - дендроманией?
Лежу я с ним нос к носу, разглядываю зубки трёхдюймовые… Талант! Какой талант резчика! Какое внимание к натуре! На левом клыке даже кариес выгравирован.
- Вуйк! Вуйк! Ты живой?
- Отстань, ребёнок, я в печали.
Однако, надо вставать. Интересно, какой сегодня день? Судя по силе нежелания переходить в вертикальное положение - понедельник.
Мне стало страшно ещё в начале, едва небо потемнело. Я старательно скрывал страх, ерничал и излучал оптимизм. Теперь мне стало ещё и больно. Везде. И это снова придётся скрывать.
Всё-таки, коллеги, повторюсь: панцирь надо носить не снимая. Не от ножа, так от скамейки.
Охая и ахая шёпотом - полной грудью не вдохнуть - я выдал ряд команд. Как оказалось - относительно разумных. Чисто случайно: несколько последующих волн были небольшого размера. Мы успели срезать остатки снастей и привязать их к заднице дракона и её окрестностям.
Ой, к ахтерштевню.
И, по колено в воде, чувствуя, как откатывающаяся волна вырывает песок из-под ног и пытается утащить в море, смогли продёрнуть кораблик ещё на десяток метров.
Ну и куда это мы попали? Спопадировали… Тьфу-тьфу-тьфу… не дай бог.
Какие-то песчаные холмы, мы в ложбинке между ними, всё мокрое.
Похоже на клипер «Ястреб» у Станюковича в Дуэ. Только нам уголь не нужен, а винта с самого начала не было. А так сходно: ветер, берег, ложбина.
Вытащили из корабля всякое барахло. Главное - ту здоровущую палатку. Понятно, что поставить её на таком ветру не получится. Но чуть дальше и выше нашли узкую лощинку, накрыли пологом, прикопали края, подняли центральные стойки и, отрыв посредине яму, запалили костёр. Сухого - ничего. Но зиппы мои… работают. А дальше, отплёвываясь и плача от дыма, можно запалить мелкие щепки от недавнего «хряка волн».
Ой, от «вепря», конечно.
Народ отогревается, начинает шутить и веселиться. Возле-смертная эйфория. «Вот пуля пролетела и ага!». Смешно.
Недолго - выдохлись.
Факеншит! А этот…! А ему хоть бы что! Всю бурю проспал в кожаном мешке. Сухой, блин!
Я про Казика. У нас три человека погибли, десяток с травмами, корабль сломался, вляпались неизвестно куда, а ему хоть бы хны! Интересно: для чего ж его судьба так бережёт? Чтобы я его лично прирезал? Ну почему так не справедливо! Шипуля - нормальный, добрый, честный парень. Погиб. А это… средоточие мерзостей - живое.
Буря постепенно слабела, волны ещё доставали до драккара, но уже не пытались утащить его обратно в море.
Пришёл, чуть не плача, завхоз:
- Хлеб. Вымок. Весь.
- Пить солёную воду нельзя. А вот хлеб… Поджарь на костре, будут солёные сухарики. А бочонки с водой где?
- У-уплыли.
Мда… Закономерно: «положительная плавучесть».
- Собери дождевую воду. Видишь, как полог палатки провис. Каждому по котелку. Пусть пьют и писают.
Морской водицы наглотались все. Теперь бы промыть почки. Солёность Балтики невелика, близка к человеческой, а уж здесь, в заливе, возле устья реки… Авось не помрём.