На участке с заросшим заброшенным огородом – доски, корыто с цементом, кирпичи.
– Крышу он чинил и крыльцо подновлял. А также соорудил он себе тут новую баню. – Гущин прямо от калитки, когда они вошли во двор, по-хозяйски оглядел участок. – Итак, дом я осмотрю сам. И баню тоже лично. А вы, – он обратился к сыщикам, – смотрите во дворе.
И обыск начался.
Катя слонялась по двору как неприкаянная. Зашла в дом, который открыли в присутствии представителя местной администрации.
Гущин… никогда еще Катя не видела полковника столь сосредоточенным на поиске. Он осматривал каждый метр, каждый квадрат – на кухне, на террасе, в захламленных комнатушках.
С первого взгляда стало ясно, что Лопахин провел здесь свой выходной – смятая постель, пустые бутылки из-под пива и вина. Гора немытой посуды. Окурки в пепельнице.
Видно, так спешил утром на работу, что и про мытье посуды забыл. А вечером, наверное, нализался перед телевизором. Катя думала так, со скукой оглядывая стены в желтеньких обоях.
Тут жили его родители, от них остались старые вещи. Это все в большой комнате с двумя окнами и по-деревенски висящим между ними в простенке зеркалом.
Гущин рылся на столе среди посуды, на захламленной кухонной столешнице переставлял банки и сковородки, тщательно осмотрел неубранную постель, даже матрац перевернул, заглянул под кровать. Затем вытряхнул на пол мусорное ведро и, кряхтя, опустился на корточки, начал копаться в мусоре.
У Кати уже сто раз вертелось на языке: а что вы, собственно, ищете с таким остервенением? Но она боялась, что он лишь огрызнется в пылу поиска: а сама что, не догадываешься?
Увы, она не догадывалась. Пока что.
И вместо этого кротко спросила:
– А почему вы не узнали у его жены, когда она виделась с Лопахиным последний раз?
– Потому что она ответила бы – год или два года назад, мы же разведены. И солгала бы.
– Странно, что вам показалось, что она все врет. Я так не думаю. И еще мне кажется, что тут… вот тут ее с ним не было.
– Найдем всех свидетелей, которые видели его здесь в тот день. И опросим. – Полковник Гущин кряхтя поднялся, оторвавшись наконец от изучения мусора. – Значит, ничего тебе тут не глянется?
– Бардак обычный мужской, хаос.
– Кое-что в этом бардаке просто и бросается в глаза.
– И что же это? – Катя так и засветилась любопытством.
– Ну, во-первых, следы велосипедных шин возле калитки. – Гущин закурил и присел передохнуть. – Не обратила внимание? Причем тот, кто ехал по улице, резко затормозил и остановился.
– Может, это почтальон.
– Может, и так, проверим, как в Баковке доставляют почту. Но, учитывая, что внедорожник Лопахина, судя по отпечаткам протекторов, был им загнан на участок, а забор тут низкий штакетник и все хорошо просматривается с дороги, можно предположить, что кто-то ехал на велосипеде, увидел машину Лопахина и резко затормозил.
– Здесь все мальчишки на велосипедах, – Катя пожала плечами. – А еще что?
– Еще вот что, – Гущин достал из кармана аккуратно запакованный пластиковый пакетик, а в нем что-то пестренькое… фантик конфетный.
– Обертка от конфеты. Даже запах шоколада еще хранит. Найдена мной на полу на террасе.
– Это важная улика, по-вашему?
– Единичный фантик. Ни в буфете, ни на кухне, ни в его квартире, ни в его карманах, ни в машине ни конфет таких, ни других фантиков…
– Федор Матвеевич, я что-то не…
– Он приехал сюда утром, днем работал – строился потихоньку. Вечером топил баню, парился. Ночь он тоже провел здесь, утром отправился в Москву и умер по дороге, отравленный. Я хочу понять, один он тут был все это время или кто-то его навещал.
Кате хотелось сказать, что уж если секретного «космического шифровальщика» майора Лопахина прикончили так хитро ядом, как это показывают в шпионских фильмах, и если Гущин намекает, что тут, на этой тихой подмосковной дачке, появился как фантом грозный шпион-невидимка, то… не оставил бы он таких следов, как следы велосипедных шин и конфетный фантик.
Это слишком даже для шпиона – такая вот простота!
Но она промолчала, решила не злить старика Гущина, когда он впал в такой разыскной раж.
– Но самого основного я тут не нашел, – объявил тот. – Так, иду осматривать баню!
Она снова вышла во двор наблюдать за «осмотром прилегающей территории». Но больше созерцала голубенькое небо и грелась на солнышке.
Электрогорск… город звал ее. Но в такой нервной обстановке она просто не могла думать о его главной тайне.