В городе Электрогорске не хочется участвовать в расследовании нового дела, где использовался яд.
Полвека прошло, но сказали же, предупредили тебя – город помнит все. У этих стен, у этих улиц, тихих дворов, крыш, голубей длинная память.
Это уже глубоко в генах города Электрогорска.
Такого славного, где ходит трамвай.
Трамвай – бело-голубой призрак, трамвай-желание, – звеня стеклами, стуча колесами подкатил к остановке, и Катя села в него.
Следующая остановка – «Завод».
С узкой улочки в центре города – на кривую, а потом в горку мимо квартала желтых пятиэтажек, мимо Дома культуры, а затем через площадь по проспекту к заводским корпусам, заводской проходной.
Новые корпуса и старые, обшитые пластиковыми панелями и закопченные многолетним дымом – такие разные, разделенные временем и прогрессом. Но составляющие единое целое – все то, чем жил и живет Электрогорск до сих пор.
У проходной трамвай «поехал на круг» – тут и конец маршрута, и начало начал. Сюда всегда сходились все пути.
Катя достала камеру из сумки, свою вечную репортерскую спутницу, и стала фотографировать виды города Электрогорска.
Вообще, кто тебе сказал, что в таких городах всегда что-то происходит? Ты придумала это сама? Или тебе так кажется? Твоя интуиция, но ее у тебя нет.
Катя делала снимки.
Завод… какая огромная территория.
И все пусто. Ни производства, ни персонала.
А там какие-то руины.
Она встала с места и подошла к кабине водителя.
– Простите, а что у вас там? Что-то ломают?
– Это бывший гальванический цех, то, что от него осталось. Лет тридцать все сломать хотят. Как бельмо у всех на глазу.
Вагоновожатому самому лет тридцать пять… Что он может знать о событиях пятьдесят пятого года?
Катя вернулась на место.
Итак, интуиции у тебя нет, сто раз она обманывала тебя, подводила. Так что забудь, забудь, дорогуша, об этом самом своем «в таких городах всегда что-то происходит».
И не лукавь сама с собой – дело майора тебе не очень интересно, тебе интересно то, другое, старое дело, от которого не осталось ничего – ни протоколов, ни рапортов в архиве, лишь старая учебная кинохроника, приговоренная к уничтожению.
А вот если бы это новое отравление можно было бы как-то увязать с той давней трагедией, то тогда бы ты…
О, тогда бы ты бежала впереди паровоза. Впереди этого вот «трамвая-желание»… Мчалась, охотясь, как и прежде, за информацией и сенсацией, сгорая от нетерпения и любопытства, страшась и не желая… да, не желая, смертельно боясь… и одновременно мечтая о том, чтобы эта история, эта сенсация, этот репортаж взорвался бы в эфире как бомба. Репортерская кость, чтоб ее… Это уже в твоих генах, дорогуша.
Но все, что относилось к делу «отравительницы детей» Любови Зыковой, приказано забыть и уничтожить. И в душе ты с этим согласна. Ты поддерживаешь такое решение.
Но относится ли это к городу Электрогорску?
Трамвай ехал мимо рынка и вокзала. Территория завода простиралась до железной дороги.
Затем трамвай ввинтился на повороте в новый благоустроенный микрорайон и снова «пошел на круг».
Маленький город Электрогорск, не то что промышленные подмосковные гиганты Люберцы, Подольск, Мытищи, Балашиха.
Катя по пути сделала около двадцати снимков камерой – и все городские виды.
Нехило для полицейского репортера, а?
Может, еще небо, птичек поснимаем, а потом…
«Ты же хотела побыть, побродить тут без суеты, одна. Все разузнать и отправиться для начала на то самое место. В бывший детский лагерь «Звонкие горны».
Во дворе УВД, когда Катя вернулась со своей вроде как ну совершенно бесцельной прогулки (это в рабочее-то время!), главковская опергруппа уже рассаживалась по машинам.
Полковник Гущин выглядел плохо – усталый, раздосадованный и даже лысина, как обычно, не сияет.
– Перекусить хоть успела? – спросил он. – Тут у них есть где поесть. И столовая заводская, и кафе пооткрывали, и рестораны, поди ж ты. В первый раз, как я здесь очутился, все общепитом еще отдавало, а потом они тут развернулись.
Катя слушала Гущина – надо же, старик-то, оказывается, сюда наезжал. И не раз. Ну да ведь по всем районам мотается. Такая должность у шефа криминальной полиции.
Ей хотелось спросить: что же вы все-таки искали там, на даче мертвого майора? Но она чувствовала – не время.
Позже.
Она и не знала, что времени для пустых любопытных вопросов у них остается все меньше и меньше.
Сели в машины и поехали из Электрогорска прочь. Обогнали трамвай на кривой улочке, свернули на шоссе.
– Внимание, впереди тот самый перекресток, где его машина встала на светофоре, – сказал Гущин.