Вальс на костях под шелест снежинок, мы молча танцуем вокруг костра...
Она чувствовала, что под коленками у нее все то же покрывало снега, колкого и мягкого, тянущего опуститься, зарыться в него, укрыться, как одеялом. Чувство это стало уже привычным. Перебороть его было легко. Дель зачерпнула пригоршню и поднесла к лицу, остужая горящую кожу. Вот и все. Это конец ее долгого пути сквозь Снежный Гон. Она смогла. Она вышла из самого сердца метели, чтобы вдохнуть полной грудью горький рябиновый запах, аромат свечного воска и темного, хрупкого покоя. Пальцы — она совсем не чувствовала перчаток на руках, словно их и не было вовсе, — снова погрузились в мягкий снежный ковер и наткнулись на твердую корку земли. В ладонях осталась жирная почва, терпко отдающая сыростью и новой жизнью. Ирондель сжала в кулаке находку, как самое великое сокровище, какое только могла найти, осторожно и бережно, глубоко вздохнула и легла на спину рядом с оставшейся в ледяном покрывале ямкой.
Ее не перемололо. Она не стала былками гибкого мятлика. И тогда захотелось засмеяться, невесомым, счастливым смехом, будто бы ничего и не было.
Она медленно поднялась и направилась широким быстрым шагом вперед. Туда, где горел тускло старый уличный фонарь над крыльцом. Трепетал хрупкий огонек, зовущий, обещающий, что ее ждут.
Шире открылась дверь, отбрасывая полосу света, чуждого во Тьме, но желанного. Талию овили знакомые руки.
— Ты долго шла.
Ирондель вздохнула с облегчением: значит, она вернулась домой. И не стала противится зарывшимся в ее волосы пальцам, путающим рассыпавшиеся по плечам пряди.
— Я там, где должна быть…
***
Пробуждение было резким. Дель вынырнула из Междумирья, чтобы отхлебнуть щедро стылого, сводящего зубы воздуха и закашляться. Точно сказать, спала ли, она не смогла. Но в одном была твердо уверенна — прогулку по Той Стороне прервала не она, не по своему желанию.
Северянин сидел на постели, спустив ноги и касаясь босыми ступнями ледяного пола. И меховое одеяло все еще укрывало его плечи, но концами опускалось ниже, грея еще и ее, Ирондель. Плащ же человек скинул, набросил на грудь и не скрытые теплым платьем икры колдуньи, чтобы той стало теплее. Дель повела плечами и косо усмехнулась пришедшему осознанию — посмей она запрокинуть голову, и волосы ее проворными змеями скользнут по чужим коленям, а сама она увидит лицо склонившегося над ней человека.
— Добрая ночь, Кьель-птичка. Ты изменилась за прошедшее время, — он говорил на эльфийском, удивительно легко, так, словно это его родной язык. И Дель почти зажмурилась от удовольствия: ей всегда нравилась в старом знакомом эта черта.
— А ты нет, Дарий. — За минувшие полтора года с их последней встречи, он действительно ни на йоту не поменялся. Зеленые, кажущиеся в неверном свете изумрудными, глаза не растеряли настороженности и легкой насмешливости, а с лицо так и не стерлось спокойного, почти безэмоционального выражения. Разве что прибавилась пара-тройка шрамов, да и те были ей большей частью знакомы. Несколько оставила ему на память даже она сама.
— Это почти смешно, — Дель прикрыла глаза и позволила себе откинуться назад, положить все же голову Дарию на колени, — мы снова встретились во время Гона. И снова придется проводить его вместе.
— Не вижу в этом ничего плохого, Кьель, — он погладил указательным пальцем ей переносицу, заставляя еще крепче зажмуриться, провел ладонями по плечам, склоняясь все ниже, и остановился только когда ее пальцы легли ему на запястья. — Так и будешь там сидеть и мерзнуть, гордая женщина, или поднимешься чуть выше?
Она пересела. Скинула с ног расшитые сапожки, прижалась спиной к теплой стене, подтянула к груди коленки и укрылась, чтобы стало легче переносить окружающий холод. Теперь уже не льнула, сидела так, что, если у Дария возникло желание ее обнять за плечи, то он дотянулся бы, но вышло все равно наособицу.
— Как Гелла? Осталась тобой довольна? — задавать вопрос, откуда узнала, не понадобилось. — Не ты один водишь дружбу с мастером Аннатаром. А меж тем мы не держим с ним друг от друга тайн, — она усмехнулась тонко. — Я знаю, куда и зачем тебя посылала Дейя. А еще я видела тебя в Соли. Скажи, каково это, быть фаворитом Королевы-суккубы?
— Сносно. Но ничего, кроме пары встреч между нами не было. Меня больше привлекала библиотека. И пленный подгорный эльф в застенке. Такая незадача, этот пройдоха ухитрился сбежать, пришлось спешно покинуть сиятельную королеву и пуститься на поиски беглеца.
— А там затеряться в бескрайних лесах Форосууре и сгинуть, — покачала головой Дель. — Ее Величество горевала целую неделю. Ты просто разбил ей сердце.
Дарий хмыкнул.
— А как твое знакомство с сиятельной скандалисткой де Фаэрни?
— Она полностью оправдала мои ожидания. Всего пара встреч, а ее вопли слышало, должно быть, все королевство. Хотя меня куда больше привлекал Натаниэль Фернан Маггилан.
Лицо Дария осталось все таким же непроницаемо-равнодушным.
— Жаль его. Хороший мог бы выйти политик. И человек был неплохой.
Ирондель едва не скрипнула зубами от злости. Пусть даже минуло с гибели Наташи почти два года, напоминать ей о прошлой Ночи Винтара было низко. Хевдинг ударил ее по больному. Но даже так она сумела сохранить лицо, словно ничего и не произошло.
— Верно.
Он и сам понял, что перешёл грань дозволенного: одно дело насмехаться над королевой Соли, к которой мало кто питал симпатию, и иное — над кем-то, кто давно врос в сердце. И не важно, как любовник или как друг. Натаниэль в свое время сделал слишком многое для Ирондель, чтобы та это так просто забыла.
Извиняться Дарий все же не стал.