— Красивая...
Вместо обычных наблюдений и схем на бумаге была запечатлена женщина. Незнакомка улыбалась лукаво с рисунка и хитро разглядывала зрителя ярко-синими глазами.
— Да, красивая. Была когда-то. Сожги это, будь добра. Мне жаль, что ты вообще ее увидела.
— Она... была твоей невестой?
Айрэаннар нахмурился. Обдумывал с минуту ответ и наконец заговорил. Нет, женщина на рисунке не была его невестой, но они были близки. Лишь раз. В канун Ночи Костров. После ведьма, а незнакомка с картинки была именно ведьмой, исчезла. А спустя три года Айрэаннар узнал, что она предала и свой народ, и его, выдав тайные тропы в Златолесье.
— Но ведь ты вряд ли ее вспомнишь, девочка из дома возле старого кладбища.
Дель вздрогнула. Оторвала взгляд от картинки и покачала головой.
— Тебе, должно быть, было лет пять, когда все произошло, а в детстве тревоги быстро забываются.
Колдунья скомкала портрет и бросила на тлеющие в очаге угли. Она помнила. Не должна была, но помнила Мириэн од Ло-Роян. Помнила, как ее костерили на все лады или проклинали беженцы, проходившие по землям Вигедорна в сторону Дороги Сна в надежде, что Мэн Олса примет их и скроет от врагов.
— Почему ты так и не дошел до Нар-Лока, Айрэаннар? Я знаю, что многие из вас осели там.
— Выбирая между смертью на плахе и смертью от истощения, я выбрал все же второе. Эль'эсса, как бы ни был он добр, не очень жалует мою семью. Особенно моего старшего брата, — эльф печально улыбнулся. — Среднего король Нар-Лока никогда не видел, а меня... что же, мы были неплохими друзьями, а потому теперь мне путь в Нар-Лок заказан. — Айрэ безошибочно вытащил из корзинки листья каменериона, чтобы бросить в закипевшую в котелке воду. — Это не повод отчаиваться, Ирондель. Иногда жить почти на краю мира куда лучше, чем в обществе.
— Скорее не на краю, а в самом центре*. В сердце мира, — рассеяно пробормотала в ответ колдунья, — если тебя это порадует, то Мириэн казнили за предательство. Года три назад.
— У нее осталась дочь. Кто знает, пойдет она в мать или в кого-то еще?..
Тишина, упавшая после слов эльфа, была мрачной и гнетущей. Дель очень хотела возразить, что Агния — хорошая девушка. Ей очень хотелось разуверить Айрэ в том, что юная ведьма унаследовала материнскую любовь к интригам и предательству. Ирондель хотела хоть что-нибудь сделать, но не могла: она не знала Агни в достаточной степени, чтобы хоть что-то возразить, а несколько разговоров... они редко дают понимание, с кем ты беседуешь, от и до.
— Мы не выбираем родителей, — смогла наконец выдавить из себя колдунья.
— И братьев не выбираем, — слабо улыбнулся в ответ Айрэаннар, — но тень чужих поступков нередко ложится на других клеймом. Тебе ли не знать, девочка с эльфийского кладбища.
Айрэ продолжал улыбаться, словно его что-то веселило в том назвище, что он дал Ирондель. Она же судорожно пыталась понять, что именно имеет ввиду эльф, говоря, что и на ней тень от чужих поступков.
— Ты колдунья, как и твои родители, — пояснил эльф прежде, чем Дель решилась задать вопрос. — Об этом мало кто знает, но ты этого не скрываешь. А еще брошенная невеста, об этом знают еще меньше, но второе вполне может проистекать из первого, верно?
— Это другое!
***
Спустя три дня после памятного разговора Дель собралась уходить. Оставленные раны заживали на ней, как на собаке, да и немалую роль в ее исцелении сыграла «волшебная вода» из пещерной чаши.
Айрэ хмурился, глядя на север, куда собралась Ирондель.
— Гон идет.
— Я знаю, — отозвалась равнодушно, в легкий наплечный мешок складывая скудную провизию. Она и без того сильно объела эльфа, чтобы оставить его совсем без еды. — Вулот и Асвен завтра принесут еще мяса, они знают, где схрон. И... я бы оставила тебе Мейгво, но боюсь, что она не согласится, — Айрэаннар повернулся к птице, слепо разглядывая ее. — И еще... ты обещал, что мы вернемся к нашему первому разговору. Я все еще перед тобой в долгу, Айрэ. Магическое зрение, конечно, хорошая вещь, но... я могла бы вернуть тебе настоящее.
— Зачем? — эльф пожал плечами. — Если бы я хотел вернуть себе зрение, я бы давно попросил бы брата притащить сюда какую-нибудь ведьму. За его безделушки любая вернула бы мне не только способность видеть, но и превратила меня в полубога, — Ирондель нервно провернула серебряный браслет на запястье. — Единственное, что ты можешь для меня сделать, Твилин, это встретиться с Аннатаром и дать ему возможность прочитать тебе нотацию. Он стал невыносим, когда ваши уроки эльфийского закончились.
Дель печально улыбнулась. Она сама была бы рада видеть своего учителя, но постоянно откладывала их встречу. Ей постоянно было не до того.
— Если выживу в Гоне, — пробормотала еле слышно, вскидывая на плечо мешок и снимая со стула сидящую Мэйгво. И добавила громче:
— Прощай, младший король Златолесья, Айрэаннар.
— Нет. До встречи, рена тауре ашед парс Твилин*.
Горная тропа кончилась неожиданно, сменившись знакомым лесом. Дель не соврала, когда сказала, что знает о ждущем впереди Гоне. Она чувствовала его ветер еще здесь, у Мэн Олса, где Гона никогда не было и быть не могло. Чувствовала и знала: он ждет ее. Снежный Гон терпелив и безжалостен, ему хватит сил дождаться маленькую колдунью, проглотить ее и перемолоть, превратив тонкие кости в стройные былки мятлика по весне. Гон ждал ее, как невесту ждет нетерпеливый жених. И долго оставлять бурю в одиночестве Ирондель не собиралась.
— Я иду.
Северный ветер подхватил с дороги горсть первого снега и высыпал иглами за шиворот. Дель повела зябко плечами и тяжело вздохнула, поправляя выбившиеся из-под платка волосы.