«Отлично!» — обрадовалась девушка, но радость длилась не долго.
Из соседней комнаты вышел отец семейства, Господин Фритц. Он уверенным и тяжелым шагом подошел к дочери. Его суровый взгляд осмотрел девушку. Безусловно, он смотрел на неё сверху вниз. Вдруг он замахнулся и в этот момент мама пришла с кухни. Фритц со всей силы дал дочери пощёчину. Звонкий шлепок прошелся по гостиной.
— Но Фритц! — сказала мама сердито. — Почему она не может погулять подольше? Девять часов - это даже для меня достаточно рано! Ей же уже пятнадцать!
— Я не хочу, что бы моя дочь бездельничала и шлялась! — Повысил голос мужчина.
— Если она немного опоздала, это не значит что она шляется! Когда, по твоему, она будет наслаждаться юностью, если не сейчас?!
— Она сказала, что будет дома в девять! — Кричал отец
Ева молча развернулась и пошла в свою комнату громко хлопнув дверью. Щека горела и до сих пор болела и можно было заметить, как её глаза блестят. Блестят от того, что слёзы вот-вот выплеснут. Подойдя к своей кровати девочка упала на ней и заплакала. Подушка впитывала горькие слёзы девушки.
— Ты свинья! — Громко сказала Ева. — Ты бесчеловечная, бесчувственная свинья! Ты ничего не знаешь! Ты можешь думать о моих действиях только как о чём-то плохом! — Кричала в подушку девушка, ей было так больно, эта душевная боль грызла её так безжалостно и бесчеловечно.
Мать зашла в комнату и села на кровать.
— Ева, — начала женщина своим спокойным голосом, — ты же знаешь, что он не имел это в виду. Он так выражает свою заботу о тебе, он не может иначе. Он ведь даже в полицию позвонил, ведь так сильно волновался о тебе, — пыталась утешить мать своего ребёнка. — Ты должна попытаться понять его, — Сказала мама.
Последние слова зажгли в сердце Евы огонь ненависти. Она сердито подняла голову и закричала:
— Всегда я должна понимать его! ВСЕГДА Я! Иди к своему Фритцу! Иди же, ты же так хорошо его понимаешь! — Слёзы, что так интенсивно катились по щекам девочки, придавали этим словам ещё больше чувств. Выражение лица, интонация и жесты, всё это кричало о ненависти к Фритцу и матери, что защищала его.
Мать была в шоке, ведь она этого никогда не ожидала услышать такое от своей дочери. Она ничего не сказала. Посидев ещё буквально секунд тридцать, она встала и вышла из комнаты.
Они никогда ничего не понимали, и не поймут. Отец всегда был строг к своей дочери, увы, он никогда не осознает свой промах и не поймёт в чём его ошибка.
Ева собиралась переодеться, как заметила кофту, что днём Мишель накинул на её плечи. Эта кофта безусловна была большой Еве, в ней она даже могла закутаться. Вдруг она немного принюхалась и почувствовала столь знакомый запах, запах своего друга. Нет, больше чем друга, парня, в которого она влюбилась. Она обняла эту кофту, вспомнив как она попрощалась с Мишелем, так небрежно, тогда она думала лишь о том, что опаздывает домой. Тихий смех вырвался из её уст, но слёзы не останавливались.
Слёзы, что текли по щекам девочки, несли в себе так много чувств. Ненависть и обиду на отца, горечь от поступка мамы, боль от пощёчины и чувство предательства, но ещё было то самое чувство, что это было не зря, что радость от сегодняшнего дня ещё не угасла. Ох, как много чувств.
Ева услышала крики и плач из гостиной, но она не спешила идти смотреть что там происходило. Ей было почти что всё равно.
— Вотжеш дерьмо. — Рассмеялась Ева.
Конец