– Валерия, – выдохнул вместе с поцелуем Эльстан. – Моя Валерия… Какая же ты сладкая…
Он неожиданно подхватил ее на руки и, выпростав из ванной, прижал к себе. Рубашка и штаны его вмиг намокли, они холодили тело девушки. Но это было даже приятно, потому что она вся горела, изнемогала от агонии и тянущей боли внизу живота. Там пульсировало настоящее солнце – огромное, горячее, готовое взорваться сверхновой.
Принц поставил Леру на ноги, которые била мелкая дрожь, и, обхватив, стал ошалело гладить по спине, пояснице, мягким полушариям и бедрам. Она дрожала в его руках, запрокидывала назад голову, подставляя для поцелуев шею.
Принца было уже не удержать, как и саму Леру. Он снова подхватил ее на руки и, открыв ногой дверь в спальню, понес на кровать.
Все они были мокрыми, но Лера, в отличие от Эльстана, полностью обнаженной. Она вся была в его власти, он мог касаться ее, где ему вздумается, мог смотреть и дразнить. И он дразнил своей тайной. Ей хотелось видеть его так же, как и он видел ее – всего, без этих ненужных покровов, без влажных, прилипших к телу одежд. Но принцу было не до этого. Все, на что хватило его терпения, это разодрать шнуровку на штанах и, обхватив свой окаменевший член, сдавить его до боли.
Лера видела, как он стискивает зубы, рыча от немилосердной пытки, на которую обрек себя сам, и не понимала, почему он так жесток к себе. Почему он не вложит свою возбужденную плоть в ее ладонь или…
Нет! Это было бы слишком. Она едва знала его. Они еще не успели привыкнуть друг к другу. Он – к тому, что она настоящая, а она – к самому его присутствию в своей жизни. Но мука, с которой он до изнеможения сжимал свой вздернутый член, была невыносимой. В первую очередь для самой Леры.
Она увидела, как заблестели щеки принца, а затем содрогнулась от того, как горестно он изогнул губы. Эльстан будто ненавидел себя за похоть, с которой боролся, и не мог победить. Он словно наказывал себя у нее на глазах.
– Ш-ш-ш, – успокаивая его, прошептала Лера, протягивая к нему руки. – Иди сюда. Иди, – поманила она, и парень ослабил тугой захват.
Девушка опустила взгляд на раскрасневшуюся плоть, на вздувшиеся вены упругого ствола, на венчающую его головку. Яркую, блестящую от выступившего сока.
Лера облизала губы. Ей нестерпимо остро захотелось попробовать на вкус этот манящий глянцевый наконечник, и она осторожно коснулась его губами. Всего один скользящий поцелуй. Одно мимолетное движение языка, и у нее во рту остался вкус его желания. Будто просочившейся в нее яд одержимости, он заставил Леру опрокинуться на спину и медленно развести ноги.
– Можешь сделать то же самое, – разрешила она.
Эльстан закусил губу и, затрясся будто в эпилептическом припадке, а после рухнул перед ней на колени.
Сдержанным поцелуем он ограничиться не смог. Как только губы Эльстана коснулись набухших складок, как только он втянул в себя запах ее тела, у него окончательно повредился рассудок. С мучительным стоном он вобрал в себя бугорок меж ее складками и стал жадно втягивать его, будто хотел поглотить так всю ее, без остатка.
Лера закричала. Наслаждение было невыносимо острым, жгучим, долгожданным. А в конец ошалевший принц начал судорожно всасывать в себя ее влагу. Он вбирал ее, не в силах утолить тот голод, что возбуждался месяцами мечтаний. Он вылизывал влажное тело Леры, хрипя и мыча от зуда собственного вожделения. И вот она ощутила движение его руки, сначала медленное и прерывистое, потом переходящее в ритмичную пульсацию.
Эльстан сжимал член, вырывая у самого себя стоны, и ласкал Леру языком между ее раскинутых ног. Он проникал им в узкую щель, раздвигая границы дозволенного, и слегка прикусывал крохотную горошинку. Его тело бросалось вперед в отчаянном желании проникнуть за границы тех условностей, что стояли незримой преградой, но сдерживались рукой. Так Эльстан двигался, ритмично работая бедрами, и сжимал свой член, пока не замер.