Девушка сглотнула, осветила всю небольшую комнату и ахнула. Ни одного свободного места на стенах не оказалось, все они были изрисованы набросками или завешаны листами с акварелью. И на каждом была она. Смеющаяся, плачущая, трогательная, обиженная, даже свирепая. Вся она без прикрас и утаиваний. Эльстан принимал ее любую. Всякую готов был впустить в свою жизнь. И впустил.
Лера обернулась, заметив, как принц смотрит на нее в упор.
Она не знала, что сказать. Ее по-прежнему не переставала удивлять и пугать его одержимость. Он прочел это в ее глазах и молча прикрыл дверь.
Когда Лера услышала щелчок, она вздрогнула. Он напомнил ей застегивание наручников, которые носил на поясе ее брат.
Да, все эти три дня, что они наслаждались друг другом, Лера ждала, когда же Эльстан проявит себя по-мужски. Ее умиляла и трогала его безропотная покорность и готовность исполнить любую ее прихоть, его безоговорочное подчинение ее капризам. Если она говорила «хватит» – он останавливался, невзирая на собственную жажду. Если требовала больше, чем он мог дать, Эльстан из кожи вон лез, но придумывал способы удовлетворения ее желаний.
Она получал все и, в первую очередь, его волю. А принц с каждым днем познавал ее все глубже и проникновеннее, но ни разу не попытался подчинить. И Лера вдруг начала понимать, что ей не хватает того напора, который присущ иным, более властным мужчинам.
Ей нравилось подчинять, но и самой иногда хотелось оказаться на месте Эльстана. Она даже завидовала ему, все пытаясь вообразить, как это – быть во власти того, кого страстно желаешь. Но Эльстан и не думал давить на нее, только сам прогибался под гнетом своей сумасшедшей любви, все ниже и ниже склоняясь перед ней. Пока не встал на колени.
И вот сегодня, когда Лера уже не ожидала от него ничего нового, он вдруг заманил ее в ловушку. Она дернула ручку и поняла, что дверь заперта.
– Эльстан! – позвала она в панике. – Эльстан, открой!
– Не могу, Валерия, – тихим, но твердым голосом проговорил он. – Ты не понимаешь всей сложности ситуации, как понимаю ее я.
– На что ты намекаешь? – испугалась Лера.
– Я не могу тебя выпустить. Это опасно.
Раздался еще один щелчок, и двери комнаты стали вдруг непроницаемыми. Она пыталась расслышать, что происходит в спальне или кабинете, но не могла. Эльстан что-то сделал с мастерской, и она как будто отделилась от общего пространства.
Лера опустилась на пол, обвела взглядом стены, увешанные своими портретами, и тихо заплакала.
Глава 12. Примерь мои пороки на себя.
– Ах ты, сволочь! Маньяк несчастный! Ты смерти моей хочешь?! – кричала на принца Лера, кидаясь в него всем, что под руку попадалось.
Он закрывался руками и пятился к стене, пока не уткнулся в нее.
– Почему ты запер меня?! Зачем?! Думал, что я начну звать на помощь? Обращу на себя внимание слуг? Я не делала этого раньше, почему должна была сделать сейчас?
– Раньше ты не видела этой комнаты. А я – твоего испуга, – тихо сказал Эльстан.
Лера встряхнула головой.
– Не отрицай – я пугаю тебя. Моя любовь пугает, – поправился он. – Но если бы ты знала… – он закусил губу.
Эльстан не мог признаться ей в том, о чем поведала Зизи. Он не мог сказать, в какой ужасный мир заманил свою возлюбленную. Не находил силы простить себя за то, что подвергает ее опасности, и не знал, как исправить содеянное. Он мог лишь смотреть на нее этими щенячьими глазами, мог мысленно молить о прощении и кусать свои восхитительные, сильно припухшие за последние дни губы.
Лера не могла на него злиться. На него нельзя было злиться слишком долго, особенно когда он вставал на колени и целовал ее руки, как сейчас.
– Я принес тебе кое-что, – заливаясь краской, сказал он, доставая из-за пазухи нечто похожее на обруч.
Лера взяла изящную бархатную вещицу в руки и поняла, что это ошейник. Он был открыт, но смыкался и защелкивался. На миг она вдруг подумала, что ее мистер-невинность решил воплотить в жизнь эротическую фантазию любимой. Но, как оказалось, она ошиблась.