Хэйнс, со своей стороны, с удивлением и некоторой озадаченностью размышлял о том, почему закрыта внутренняя дверь и почему до сих пор не появился встречать их хозяин дома. Почему-то дом этот произвел на него впечатление нежилого, а в окружающей их тишине ощущалась какая-то пустота и заброшенность.
Айхаи, стоящий в центре пустой, необставленной комнаты, повернулся к землянам, как бы собираясь обратиться к ним. Его глаза загадочно сверкали в глубоких глазницах; рот приоткрылся, обнажив два ряда неровных зубов. Но ни один явно слышимый звук не слетел с его шевелящихся губ; а те, что он возможно и издал; должно быть принадлежали к обертонам, воспроизводить которые были способны только марсиане, и которые находились за пределами слышимости землян. Без сомнения, механизм двери был приведен в действие подобного же рода обертонами, а сейчас, как бы в ответ на молчаливый призыв марсианина, весь пол комнаты, сделанный из сплошного темного металла, начал медленно опускаться, словно проваливаясь в глубокую шахту. Вздрогнув от удивления, Хэйнс и Чанлер увидели, как шафрановые огни светильников удаляются от них. Вместе с гигантом они опустились в мир теней и мрака по широкому, округлого диаметра, стволу шахты. Раздавался непрекращающийся скрип и скрежет металла, действуя друзьям на нервы нестерпимо высоким тоном звука.
Подобно суживающемуся скоплению желтеющих звезд, огоньки вверху над ними стали тусклыми и маленькими.
А спуск все продолжался, спутники уже не могли больше различить в эбеновом мраке, через который они падали, ни лиц друг друга, ни лица Айхаи. Тысячи сомнений и подозрений осаждали Хэйнса и Чанлера, землянам подумалось, а не поступили ли они опрометчиво, приняв приглашение Айхаи.
– Куда ты нас ведешь? – грубо спросил Хэйнс. – Разве твой хозяин живет под землей?
– Мы идем к моему хозяину, – ответил марсианин с загадочной окончательностью в голосе. – Он ожидает вас.
Созвездие огней наверху слилось в единственную звезду, которая, все уменьшаясь, постепенно исчезла, как будто наступила бесконечная ночь. Земляне ощущали некую безысходную глубину, как будто они спустились до самого центра этого чуждого им мира. Странность ситуации наполняла их все возрастающим беспокойством. Они связали себя, казалось, неразрешимой таинственной загадкой, от которой начало попахивать угрозой опасности. Чего-либо допытываться от проводника было бесполезно, отступление невозможно, да и к тому же у них не было оружия.
Резкий визг металла замедлился и превратился в приглушенный вой. Землян ослепило ярко-красное сияние, пробившееся к ним через стройные колонны, заменившие стены шахты. Еще мгновение, и пол под ними замер.
Сейчас он стал частью пола большой каверны, освещенной малинового цвета полусферами, вделанными в потолок. Каверна имела сферическую форму, и из нее во всех направлениях вели разветвления коридоров, как спицы колеса, расходящиеся от оси. Множество марсиан, не уступающих проводнику землян гигантскими размерами, сновали взад и вперед, как будто запятые выполнением каких-то загадочных поручений. Странный приглушенный лязг и громоподобное грохотанье скрытых механизмов пульсировали в воздухе, отдаваясь вибрацией в содрогающемся полу.
– Как ты думаешь, куда мы попали? – пробормотал Чанлер. – Мы, должно быть, находимся на много миль ниже поверхности. Я никогда не слышал ни о чем, похожем на это место, разве что в некоторых древних мифах Айхаи. Тогда, возможно, это место и есть Равормос, марсианская преисподняя, в которой Валтум, Бог Зла, предположительно лежит спящим уже в течение тысячи лет среди своих идолопоклонников.
Проводник услышал его слова.
– Вы действительно прибыли в Равормос, – прогудел он важно. – Валтум проснулся и не заснет вновь в течение следующей тысячи лет. Это он призвал вас к себе; и сейчас я приведу вас в зал аудиенций.
Безмерно удивленные Хэйнс к Чанлер проследовали за марсианином из странного лифта к одному из ответвляющихся проходов.
– Должно быть, готовится какая-то глупая шутка, – проворчал Хэйнс. – Я тоже слышал о Валтуме, но лишь как о религиозном суеверии, вроде земного Сатаны. Современные марсиане не верят в него, хотя я слышал, что среди отверженных и представителей нижних каст все еще существу нечто вроде культа дьявола. Готов держать пари, что кто-то из придворной знати затевает революцию против правящего императора, Сикора, и разместил свой штаб действий под землей.
Звучит резонно, – согласился Чанлер. – Глава переворота мог бы назвать себя Валтумом: эта уловка будет соответствовать психологии Айхаи. У них есть вкус к высоким метафорам и причудливым титулам.
Оба замолчали, испытывая благоговение перед обширностью мира каверны, чьи освещенные коридоры простирались во всех направлениях. Предположения, которые они высказали, казалось, опровергались самой действительностью: невероятное подтверждалось, мифическое становилось реальным и все больше и больше захватывало их.
Далекий, таинственный лязг и грохот был явно необычного происхождения, спешащие через пещеру гиганты с неизвестными ношами передавали атмосферу сверхъестественной активности и предприимчивости. Хэйнс и Чанлер и сами были высокими, рослыми людьми, но марсиане, находящиеся рядом с ними, все были не ниже девяти или десяти футов. Рост же некоторых из них приближался даже к одиннадцати футам, и все они были прекрасно сложены. Только на лицах – отпечаток чудовищного, как у мумий, возраста, несовместимого с их энергией и проворством.
Хэйнса и Чанлера повели по коридору, с выгнутого аркой потолка которого, через равномерные промежутки, ослепительно светили, подобно плененным солнцам, красные полусферы, сделанные, несомненно, из искусственно созданного радиоактивного металла. Прыгая со ступеньки на ступеньку, они спустились по огромной лестнице, следуя за легко идущим впереди марсианином. Тот остановился у помещения с открытым порталом, высеченного в твердой и темной скальной породе.
– Входите, – сказал проводник, пропуская землян вперед.
Помещение было небольшим, но очень высоким, подобно устремившемуся ввысь шпилю. Его пол и стены были окрашены кроваво-фиолетовыми лучами единственной полусферы, расположенной далеко вверху в сужающемся своде. Единственным предметом в помещении был странного вида треножник из верного металла, укрепленный на полу в центре комнаты. На треножнике покоилась овальная глыба хрусталя, а из нее, как из замерзшего водоема, поднимался замерзший цветок, открывая гладкие лепестки из слоновой кости, слегка окрашенные в розовый цвет странным освещением комнаты. Глыба, цветок, треножник – все это, казалось, было частями одной скульптуры.
Переступив порог, земляне тотчас же заметили, что пульсирующее громыхание и вибрирующее лязганье сменились глубокой тишиной, словно вошли в святилище, в которое не проникал ни один звук благодаря какому-то таинственному барьеру. Портал позади них оставался открытым. Их проводник, по всей видимости, удалился. Но почему-то земляне чувствовали, что они не одни – им казалось, что из-за голых стен их рассматривали спрятавшиеся глаза.
Обеспокоенные и озадаченные, они разглядывали бледный цветок, обратив внимание на семь похожих на язычки лепестков, слегка выгибающихся наружу, отходящих от дырчатой, похожей на маленькую курильницу, сердцевины. Чанлер засомневался, была ли это действительно резная работа или же настоящий цветок был превращен в камень с помощью марсианской химии. Затем, к изумлению землян, из цветка послышался голос: голос невероятно мелодичный, чистый и звучный, чьи модуляции и звуки, чрезвычайно отчетливо прозвучавшие, явно не принадлежали ни Айхаи, ни землянину.