Ощущение было похоже на фильм, который ты смотришь без звука и в замедлении. Через какое-то время эта тишина и медленная смена кадров введет в транс. Это защитная реакция. Я шел по мертвым, по нескончаемому полю, всюду будто валялись те, кто не смог вернуться обратно в свое тело, но я дошел.
Здесь ощущение было похожее, все вокруг было какое-то мертвое, хотя на самом деле мир оставался по-прежнему живым. От этого было страшно. Безысходность и отчаяние царили повсюду. Один лишь свежий воздух был реальным, все остальное казалось вымышленным.
Я попробовал снова зайти в клуб. Подошел к Винсенту и блуждающим взором смотрел на них. Они пили и рты их открывались, но слов слышно не было, сплошной шум. На столе лежало меню, но букв не было, размытый и потертый текст, надписи, которые находятся настолько далеко, что ты их не способен прочесть. Я пытался что-то сказать Винсенту, пытался его отвлечь, просил меня послушать, но никто меня не замечал. Никто из них. Я начал сомневаться в своей реальности. Казалось, что я для них невидим. Также было и с другими людьми, они просто шли мимо, не поднимали на меня глаз, смотрели сквозь меня. Это и нагоняло ужас, я был совершенно один и никто не мог ни помочь мне, ни даже услышать меня.
Мне снова нужен был воздух, я выбежал на улицу. Там было ощутимо прохладнее, по коже пробежал легкий холодок, он был очень приятным. Я стоял у небольшого окна с торца дома и смотрел сквозь три слоя стекла на тот столик, где сидел Винсент. Им было очень весело, и это еще больше огорчило мой больной рассудок. Они смеялись, говорили, улыбались друг другу, а я будто витал где-то недалеко от них, но смотрел на все это издалека, наблюдал сцену как безмолвный зритель, что не может оказывать влияния на сюжет.
А потом произошло кое-что, чего я опасался, либо хотел, не знаю. На бессознательном уровне то, чего мы сильно боимся и то, о чем отчаянно мечтаем – в сущности одно и тоже. Оно будет транслироваться в первую очередь, рядом с этими мыслями будут строиться сцены ваших сновидений. И это понятно, ведь эти мысли и образы имеют самый большой вес, они то и дело всплывают из бессознательного, даже когда мы этого не хотим.
Мне показалось, что рядом скользнула какая-то тень, человека или животного. Я обернулся, никого не было, пустая улица. На асфальте нечетким силуэтом вырисовывалась фигура, тень падала против света и выглядело это жутко. В том месте, где должна быть голова, вырисовывались два отростка. Это были рога. Что-то сверкнуло, и тень исчезла. Мурашки побежали по всему телу, сердце судорожно забилось. Это было нечто, походящее на дьявола. Было страшно, но почему-то мне захотелось его увидеть.
Казалось, он обитает везде: за каждым углом, в любом темном закоулке, повсюду. Осталось лишь отойти от фонаря и свернуть за угол, и я увижу его. Увижу того, кого узреть боятся и вместе с тем мечтают. Что-то первобытное и оккультное во мне всколыхнулось. Желание стало нарастать, я искал глазами этот образ, хотелось пойти его искать, но было страшно. Жутко. Я этого хотел, но тело меня не слушалось, ноги замерли на месте, руки не двигались, будто что-то блокировало меня, потаенный страх, что копился миллионы лет и передавался через кровь. Запрет. Нечто хотело меня уберечь. Тревожность прошла через пару минут, будто дьявол удалился из поля зрения, развеяв мрак на площади, где я стоял.
В тот раз он больше не появлялся, понемногу я начинал приходить в себя. Все начало оживать, пелена тревоги и отчаяния растворилась, разные звуки снова наполняли все вокруг. Я слышал чьи-то разговоры, они уже не были шумом. Надписи снова можно было прочесть. И меня начали замечать люди, я вернулся в прежний мир.
В тот раз я не увидел его, но я должен, обязан сделать это, я его увижу, я вновь приму этот препарат. Нет, это не зависимость, мне бы лишь его увидеть, и я сразу закончу. Только увидеть. Всего раз. Всего один раз.
День второй. Дом капитана Балма.
– Трэйси просмотрит статистику. Опоздать нельзя, нужно знать все о Вальё. Все о том, как именно он работает. И, как это не грустно, как именно действует на личность в тех случаях, что заканчиваются летальным исходом.
Капитан Балм сидел в кресле у себя дома и размышлял вслух, шёпотом. Чтобы никто не услышал? Хотя здесь он был совершенно один. Шёпот позволяет внимательнее к себе прислушаться, создать уютный кокон, что неспособны покинуть мысли. Побыть наедине с собой.
На столе у Лесли Балма лежало досье Саймона, рядом – фигурка с головой и рогами. Кипы бумаг, накопившиеся за долгие годы службы, составляли слегка мрачный уют в слабоосвещенном кабинете следователя. Они были украшением этой комнаты, часть из них пылилась прямо на полу, более важные дела – за стеклянными дверцами трех шкафов из темного дуба. Капитан Балм обвел кабинет задумчивым взором. Все эти бумаги были частью его жизни, он не мог и не хотел с ними расстаться, это означало бы вычеркнуть из своей памяти все эти годы жизни. Взгляд его остановился на небольшой аккуратной папке, лежавшей на столе. Она была сшита красными нитками, и Балм разобрал на обложке инициалы. Это дело он знал и помнил, как свои пять пальцев. Каждый фрагмент, любая мелочь навсегда запечатлелись в его памяти. Лишь на секунду он задержал взгляд на этом воспоминании, смотреть на него дольше значило бы для капитана воскресить из памяти печальные образы, обойти стороной означало бы неуважение к ее памяти.