Днем она все-таки попыталась проникнуть в соседний дворик, наблюдая на расстоянии ржавую будку. Но подойти так и не решилась. Перетасовывая в кармане черные монеты с изображением черепа и костей, она минут тридцать стояла в тени каких-то раскидистых кустов, изучая обстановку, но так и не дождалась, когда двор опустеет.
На лавочках у подъездов сидели, нахохлившись, словно озябшие птицы, вечные старушки с клюками и старомодными сумочками. Войти в давно не работающую будку на глазах у всех этих аборигенов Ане не хотелось, поэтому, завернув в ближайший магазинчик и купив там бутылку минералки, она еще раз заглянула во дворик, отметив, что положение отнюдь не улучшилось, одних старушек сменили другие, на детскую площадку пришли подростки с пивом. Все эти люди казались вполне безобидными и по-своему милыми, но при виде их в душе Ани назревало беспокойство. Присмотревшись получше и даже сделав круг по двору, якобы ища какую-то квартиру, она наблюдала за с виду такими спокойными и незлобивыми людьми, отмечая, что все они так или иначе, в свою очередь, посматривают на нее. Впрочем, это было неудивительно: чужая женщина ходит по двору, глазеет на окна – мало ли что. Куда больше настораживало, другое: все они нет-нет да и бросали взгляд на проржавелую будку, словно сторожили ее.
Так и не предприняв попытки позвонить днем, Аня добралась до дома, плюхнулась на кровать и лежала так, уставившись на постепенно синеющее окно. Когда свет за ним погас и небо сделалось черным, Аня поднялась и, влив в себя немного кофе, отправилась к телефонной будке.
И снова она слышала странные звуки эфира, сквозь которые прорывались отдаленные голоса и гудки чужих дозвонов, и снова ее сердце заколотилось, когда на другом конце провода, на другом конце света, – нет, в таинственном Тусвете, – Димка взял трубку.
В руках у Ани был список стратегически важных вопросов, которые она должна была задать мужу, но в результате так и не выяснила ничего стоящего, вместо этого впустую прорыдав целую монету.
Настроение заметно ухудшилось, но на этот раз Аня решила сегодня больше не звонить. Монеты улетели в щель ржавого автомата, новых денег не ожидается, а она так ничего и не выяснила.
Хотела сразу же снова набрать номер, но разумная жаба с недюжинной силой надавила на горло. «Еще двести долларов псу под хвост, а потом что? Лапу сосать, или опять на поклон к Ираиде Александровне плестись. Опять выкладывать кровные?»
Нет. Определенно, прежде чем истратить последние средства на монеты, следовало постараться раздобыть еще денег. Аня набрала на мобильнике номер отца и, напрямую попросив его дать в долг, нырнула в маршрутку, радуясь возможности вновь услышать Димкин голос.
Разумеется, отец мог приехать к ней и сам, мог даже прийти пешком – подумаешь, большое дело, две остановки. Александр Семенович вообще по утрам бегал трусцой, катался на роликах, закалялся и вел правильный образ жизни. Но Ане нужно было не просто пересечься, а еще и поговорить с ним.
Мысль о деньгах, а точнее, об их отсутствии, не давала ей покоя с момента, первого разговора с Димкой, и вот тут прилетела другая, шальная, сумасшедшая, веселая мысль: «Что, если бы удалось подделать монетки? Автомат явно реагировал на размер и вес, и если вместо заветной, купленной за нехилые баксы, черной монеты подсунуть фуфло, дурацкий грошовый муляж?
Никто все равно не догадается, что звонила она, мало ли кто в районе еще пользовался этой будкой, взять хотя бы соседку, да и Вадим, судя по всему, со своим бизнесом охватывал явно незначительную часть города, а значит, торговал где-то на кладбище и в соседних с Аниным домах. Стал бы он кататься к ним ради одной единственной Ираиды Александровны? Два-три раза в год по сто бакинских. Стал бы узнавать о никому неизвестной и ненужной Ане?
А если он пасет определенный район, стало быть, и клиенты у него здесь, и, скорее всего, их немало, так что, кто узнает? Как? По отпечаткам? Так можно и перчатки ради такого случая надеть.
Отец встречал Аню прямо на остановке, удерживая на поводке здоровенного английского бульдога со все понимающими чуткими глазами профессионального убийцы. На шее опасного животного поблескивал тяжелый ошейник с шипами. Аня слышала, что такие называются строгими.
– Как я рад, что ты наконец начала выбираться из дома! – громогласно приветствовал Александр Семенович дочь, расплываясь в счастливой улыбке.
От Ани не укрылось, что на самом деле отец шокирован ее видом, но решила не обращать на это внимания, какая разница, как кто выглядит, в конце концов.