– А вот то и есть. Я тебя теперь никуда не отпущу. И вообще, я тут пока до ванной прогулялся, подумал о том, что фамилия Платонова тебе не идёт.
– Почему?
– Нипочему. Просто я так подумал.
– И что?
– Да ничего. Я тебе новую придумал.
С хитрым блеском в ласковых до невозможной боли в девичьем сердце глазах он изучал выражение лица любимой. Кажется, не доходит. Малышка, ну поверь мне, пожа-а-алуйста…
– Думаю, фамилия Корф тебе подойдёт гораздо больше.
Перед лицом Анны возникла, будто бы ниоткуда, открытая коробочка. Кольца. Безумно красивые. Он что, так шутит? Чтоб Корф, да женился! Это вообще нонсенс. А уж на ней… И тут же, словно во сне, услышала то, что показалось ей почти бредом сумасшедшего, спятившего от счастья и неосуществимых надежд мозга:
– Аня, выходи за меня замуж.
– Я? Но…
– Ты меня не любишь? – Владимир будто погас. Теперь он заглядывал ей в глаза так просительно и безнадёжно, что захотелось заплакать. Снова. Как в тот момент в начале, когда услышала его «любимая моя». Неужели это было правдой?
– Люблю.
– Тогда никаких «но»! Я не могу тебя отпустить, не могу, понимаешь? Ты нужна мне! Как воздух, как солнце, как жизнь! Я тебя люблю.
– Володя, но ты же… – девушка до боли закусила губу.
– Что, Анечка?
– Ты привык к вниманию многих женщин. Шикарных, опытных. А я…
С нежной улыбкой качая головой, Владимир погладил нежный атлас тёплой щеки.
– Я просто не знал тебя. Я обещаю, тебе не придётся страдать. Я не причиню тебе боли, поверь мне. Никакие опытные женщины не могут сравниться с одной-единственной, если она любимая.
– Но я же ничего не умею, – отводя глаза, покраснела Анна. – Ты заскучаешь со мной и захочешь чего-то новенького.
– Глупости, Анечка, – нежность его взгляда растопила бы и камень. – Мы всему научимся вместе. Я буду стараться делать всё, чтобы тебе было хорошо со мной, ты постепенно узнаешь, что нравится мне. Главное – желание. Всё будет, со временем. Опыт – дело наживное.
– Володя, но такие мужчины, как ты, они не созданы для семьи.
– Это какие это – такие? – выпучил он хитрющие глазищи.
Снова краснея, Анна выпалила еле слышно:
– Полигамные, – и отвернулась.
– Ох, жертва стереотипов, – вздохнул Корф. – Всё, мне надоело тебя уговаривать. Имей в виду: я тебя никому не отдам, отныне ты моя женщина и я буду за тебя бороться.
– С кем?
– Да хоть со всем миром! И первому Репнину морду набью. Тоже мне, в ресторан с тобой он захотел, донжуан недоделанный.
Резко повернувшись, Анна сузила глаза в возмущении:
– Ты рылся в моём столе!
– Просто конверт искал. Между прочим, для письма тебе же. В общем так: я сейчас надеваю своё кольцо, – одновременно мужчина достал его из коробки, выразительно показал Анне и натянул на безымянный палец правой руки, – и с этой минуты считаю себя женатым человеком. Буду заботиться о тебе, любить и оберегать. Постараюсь сделать так, чтобы на пушечный выстрел вокруг тебя не было кандидатов в мужья лучше, чем я. Я постараюсь каждый день, каждую ночь, каждую минуту убеждать тебя, что люблю и ни на кого никогда не променяю. А ты думай. Только очень хорошо думай. И помни: сниму я это кольцо только в том случае, если увижу официальное свидетельство о твоём браке с другим мужчиной. Никаких гражданских отношений я не признаю. Семья должна быть семьёй, а не чёрт знает чем.
– Володя, но…
– Никаких «но». Я всё сказал. Я хочу, чтобы ты была моей женой. Ни в каком другом качестве я тебя рядом с собой не потерплю. Только женой. И без тебя уже не могу.
Слегка прижавшись к его восставшей плоти, Анна прошептала вкрадчиво, опустив глазки:
– Я чувствую… Но это же пройдёт, рано или поздно. И ты пожалеешь обо всём. Давай лучше просто так… Пока не надоем. А потом я не буду устраивать никаких сцен, закатывать истерик. Ты мне просто скажешь, что всё кончилось, и я тихо уйду. Я обещаю, правда.
Аж задохнувшись от подступившей к горлу жалости, Корф сглотнул.
– Пока не надоешь? А если у нас родится ребёнок? Ты вот так просто сможешь в любой момент увезти ребёнка от отца?
Грустные голубые глаза изумлённо расширились:
– Ребёнка?
– Да, я хочу от любимой женщины ребёнка. Что тут удивительного? Но вообще-то троих. Кстати, Анечка, – вспомнил он свои опасения, – есть один очень интимный, но крайне важный вопрос. Ты только не смущайся, но я должен спросить тебя о вашем, о девичьем. Когда у тебя… – остаток вопроса мужчина деликатно прошептал в нежное ушко.