От специфических рассуждений отвлёк мелодичный голосок:
– Спасибо, Владимир Иванович. Мне очень нужна работа, я постараюсь вас не разочаровать. Я понимаю, что студентов брать на работу не любят, я приложу все усилия, чтобы не вызывать никаких нареканий. Также обещаю, что моя учёба никоим образом не скажется на качестве исполнения служебных обязанностей. Ну, кроме продолжительности рабочего дня, к сожалению. Но уверяю вас, я всё успею до пяти.
– Посмотрим. Приготовьте кофе, пожалуйста. И позовите Мишку. В смысле, Репнина Михаила Александровича, моего зама, – профессорским тоном пояснил Владимир.
От улыбки, осветившей лицо его ангела-референта, сладко замерло сердце, а в пещеристое тело поступила очередная порция дурной кровушки. Корф едва не застонал, сжав зубы.
– Я знаю, кто такой Репнин. Михаила Александровича ещё нет. Как только он появится, я передам, что вы просили зайти. Ваш кофе будет через пару минут.
Наблюдая за плавным покачиванием округлых ягодиц под тканью великолепно сидящей юбки, облегающей ровно настолько, чтобы подчеркнуть идеальность форм, но не удариться в пошлость, Корф впервые в жизни уронил челюсть, едва не пуская слюни. Причём в буквальном смысле этого выражения. Когда за Анной закрылась дверь, он со стоном прикрыл глаза, возвращая нижнюю часть лица на анатомически положенное ей место. Чёр-р-р-р-рт… И что теперь делать? Если за пару дней он не привыкнет спокойно лицезреть этот идеал женской красоты каждые полчаса в своём кабинете, то придётся или избавляться от обворожительной колдуньи в приёмной, или… А что «или», дьявол тебя раздери?! Тупо раскладывать свою офисную богиню на столе для совещаний двадцать четыре раза за рабочий день??? Если не выработается хоть какой-нибудь иммунитет против её голоса, взгляда, походки, колыхания груди от мерных вздохов… Да твою ж мать!
– Ваш кофе, Владимир Иванович.
Не отрывая лба от сжатых в кулаки рук, упиравшихся локтями в столешницу, Корф кивнул.
– С вами всё в порядке, Владимир Иванович?
– Да, Анечка, всё нормально.
Чашка недопустимо громко звякнула о блюдце, дрогнувшая ручка неловко опустила кофейную пару на стол перед шефом. Владимир поднял глаза, успев ухватить след испуга на дне огромных глаз. «Стоп, думаю себе: что-то здесь не так», – пришла в голову цитата из любимого рок-барда отца. Напугал одним только ласковым обращением?
– Могу я задать вам несколько личный вопрос, Анна?
– Конечно, – вышколенно кивнула девушка, но во взгляде мелькнула настороженность.
– По какой причине вы оставили предыдущую работу?
Секундная пауза. Острые иголочки сузившихся на миг зрачков, задержала дыхание – а затем решительно:
– Сексуальные домогательства непосредственного начальника.
Как удар под дых. Владимир отвёл глаза. С трудом выдохнул, будто это ему, а не ей сейчас стоило неимоверного труда произнести короткую фразу-признание.
– Надеюсь, эта сволочь не успела причинить вам вреда.
– Нет. Но я – успела.
Холодные-холодные, равнодушно-презрительные глаза уставились в лицо нового начальника без всякого выражения.
– Вот как? И какой же?
Непроизвольно метнув взгляд на свои сцепленные в замок руки с аккуратным френчем, Анна ледяным тоном произнесла:
– Расцарапала лицо. В кровь.
Искренняя улыбка осветила лицо начальника, вызвав недоумение девушки.
– Анна, если вы сейчас скажете, что до нас работали в «ЗАП-Корпорейтед» и Забалуев всю прошлую неделю красовался в непотребном виде благодаря именно вам…
– То мне можно собирать личные вещи и сдавать пропуск?
– Наоборот! – просиял Корф. – Если вы пожелаете, мои юристы помогут составить иск к Забалуеву. Мерзавец, как можно так обращаться с такой…
Пока Владимир подбирал аккуратный эпитет, чтобы не опускаться до банального комплимента, лицо сотрудницы побелело.
– Я бы не хотела более вспоминать ничего, относящегося к господину Забалуеву вообще, и тот инцидент в частности.