Почитаемыми подвижниками прежде своего прославления были и блаженная Ксения Петербуржская, и такой великий святой, как преподобный Серафим Саровский.
Нужно понимать, что официальное признание святости человека всей Церковью – лишь документальное закрепление уже свершившегося факта. А фактов святости гораздо больше, чем известных святых. Христианство за тысячелетия своего существования дало миру великое множество святых. Многие из них прославлены, имена их известны и чтимы. Но Церковь знает, что есть немало святых, имена которых ведомы одному лишь Богу. Несмотря на то, что мы не поминаем их в своих молитвах, они молятся о нас и обо всех людях, живущих этой временной земной жизнью.
У каждого народа есть заветные имена, которые никогда не забываются. Напротив – чем дальше развивается историческая жизнь народа, тем ярче и светлее становится в благодарной памяти потомков религиозно-нравственный облик тех деятелей, которые, отдав все свои силы на служение Святой Руси, самой жизнью своею исполнили евангельскую заповедь, гласящую: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). Такие деятели становятся излюбленными народными героями, они составляют его национальную славу, их подвиги прославляются в позднейших сказаниях и песнях. Но еще выше значение тех подвижников, житие которых озаряется ореолом святости, имена которых блещут в великом сонме угодников Божиих, в земле Российской просиявших. Тогда они становятся ангелами-хранителями своего народа, ходатаями и предстателями за него перед светозарным Престолом Божиим. К ним в тяжелые годины обращается народ с молитвою о помощи, на их небесную защиту уповает во время скорбей и бедствий.
Митрополит Иоанн Снычев
Сестра святого милосердия
Блажен человек, который всякого человека почитает как бы богом, после Бога.
Преподобный Нил Синайский
В 1814 году в деревне Ваниной Костромской губернии в крестьянской семье Щербининых родилась девочка, назвали ее Матроной. Кроме Матроны у Петра и Агафьи Щербининых были сыновья: Макар, Александр и Иван, все они занимались земледелием. О детских годах ее ничего не известно. Дальнейший ее жизненный путь, казалось бы, не предвещал ничего великого. Замуж крестьянская девушка Матрена вышла за мещанина города Костромы Егора Мыльникова. Жили хорошо, зажиточно: небольшая семья их имела свой домик и бакалейную лавочку. Во время турецкой войны 1877–1878 гг. муж ее был призван в армию, Матронушка отправилась вместе с ним на фронт. Она стала сестрой милосердия. Уже тогда ее смиренная душа, которая получила от Бога великий дар сострадания, проявилась в полной мере. Она помогала всем, как могла, все свое мизерное содержание раздавала бедным солдатам. В полевых госпиталях начиналось ее служение женщины-христианки, здесь она видела страдания и смерть.
Надо сказать, что война 1877–1878 гг. была не совсем обычной, это была война за независимость наших сербских братьев-христиан. Русские люди шли на войну с готовностью и желанием «умереть за други своя». Многие русские женщины ехали на фронт, чтобы служить сестрами милосердия.
Что такое сестра милосердия? Это не медицинская сестра, как думают многие: ведь у подавляющего большинства этих женщин не было медицинского образования. Сестрам милосердия доставался самый тяжелый труд.
Вот как современник тех событий В. И. Немирович-Данченко описывал рабочий день сестер в одном из госпиталей:
День сестры милосердия начинался очень рано. Еще все спит кругом, а дежурная сестра уже поднимает своих подруг, просит помочь ей… В госпитальных шатрах – смрад и духота. Тускло мерцают в душном воздухе свечи и лампы. Раненые не знают покоя. Стоны слышатся повсюду. В разных местах – зовут сестру. Нужно перевернуть больного, поправить ему подушку, покрыть его одеялом. Требуется при этом исправлять и самую черную работу, потому что больничная прислуга еще спит; она так умаялась за день, что ее не разбудишь громами небесными. Забывая прежние привычки, подавляя отвращение к неопрятному делу, сестры служат больным и ночью. Поработав накануне до позднего вечера, удалось наконец им отдохнуть, но не надолго: еще далеко до света, а их уже будят идти в палату. У многих раненых сошли перевязки, грей воду – отмывай корпию, накладывай опять бинты; другим нужно лекарство, у третьего от крови, проступившей насквозь, – заскорузло и коробится белье, надо переменить, сам раненый не в силах этого сделать. Раненные в голову страдают сильнее других; они ничего не сознают, им приходится силою разжимать зубы и вливать лекарства. За ночь у многих простыни испорчены – нужно очистить воздух, сменить постельное белье… Работы, пока настанет утро, по горло. Наконец являются врачи, но с их появлением сестрам не легче. Сестра, сделайте то и то, подержите больного… Сестра, принесите гигроскопической ваты, подайте шину… Где лубки? Сестра, дайте воды… Начинаются перевязки… Каждый вершок бинта снимается тщательно и осторожно, всякое место, пропитанное запекшеюся кровью, отмачивается; корпия снимается медленно, чуть ли не нитка за ниткой, чтобы не потревожить свежей раны. Промыть ее и перевязать вновь – уже более легкое дело. Но ранее этого нужно научиться преодолевать и стыдливость, и брезгливость, когда вид иных зияющих ран доводит мужчин до дурноты. На долю же сестер выпадали более тяжелые перевязки. Каждое прикосновение к живому месту крайне болезненно для больного: нужно все это сделать возможно нечувствительно для него и в то же время скоро, так как еще сотни больных ждут своей очереди.