Сочтем эти слова за существенную поправку к реалистическому уставу. Тогда мы легко простим Александру Вампилову условные, неправдоподобные повороты сюжетов — от попавшей не по адресу записки Шаманова (“Прошлым летом в Чулимске”) до двадцатиминутного явления ангела в “Провинциальных анекдотах”. Да, это натяжки, если соизмерять их с реальностью, но они необходимы Вампилову для создания и оформления его концептуальной модели».
Вот и доказывай, что никакой заведомой «концептуальной модели» драматург не создавал, что неожиданные повороты в сюжетах пьес не имеют ничего фантастического, надуманного. Разве записка Шаманова не могла быть утаена его подругой Кашкиной? И разве так уж фантастичен поступок Хомутова из комедии «Двадцать минут с ангелом»? Выходит, что мнимые условности в пьесах Вампилова увидели не только мирингофы и закшеверы. Круг таких толкователей был гораздо шире.
Дальше автор статьи заходит в еще более глухие дебри своих умозаключений. «В каждой пьесе Александра Вампилова бродит среди прочих персонажей сверхположительный герой, князь Мышкин, праведник, святой. Герой этот необыкновенный, сконструированный (?) и помещенный в реальную ситуацию окрестной (?) действительности. Вампилов ставит опыт (?): что изменится от явления такого человека — жизнь или это ангелическое существо?»
Задавшись целью показать, что в своих пьесах драматург создал некую «нравственную модель» жизни, В. Соловьев, однако, тут же забывает о ней и трактует произведения А. Вампилова на свой манер. Вот что сказано о самой трагической пьесе:
«“Утиная охота” начинается со зловещего розыгрыша — друзья посылают Зилову похоронный венок, но Зилов неожиданно и в самом деле решает покончить с собой — друзья силой вынуждают его дать обещание, что он употребит охотничье ружье по назначению и пойдет на утиную охоту. Этим “обещанием” пьеса кончается — чем кончилась эта история в действительности, читатель может только предполагать».
О пьесе «Прошлым летом в Чулимске»:
«Здесь… два “праведника” — таежный житель эвенк Илья Еремеев и удивительная — не от мира сего — девушка Валентина. Илья Еремеев… свят, но какой-то особой, детской, простодушной святостью — он ничему не учился и потому не имеет предрассудков (?!); это скорее картинка, чем действительность. Валентина — вполне реальна, но только иной реальностью, чем весь окрестный мир. Ее образу придан символ — нарочитый (?!), слишком прямой (?!), но характерный: она все время чинит ограду палисадника, которую ломают прохожие… Бесперспективность этих починок очевидна, и тем не менее Валентина с каким-то оголтелым (?!) упорством продолжает наивную и бессмысленную работу».
В первые годы после ухода драматурга из жизни его пьесы шли в театрах, по выражению В. Распутина, «пожаром по всей стране». И критики, конечно, не могли не откликнуться на необычайный интерес к творчеству Вампилова. Но, как правило, к оценке пьес они подходили с идеологически заданных позиций. Не избежал этого и опытный театровед Ю. Смелков в большой статье, опубликованной в третьем номере журнала «Литературное обозрение» за 1975 год.
«К нашему горю, — сокрушается автор статьи, — театр, который он (А. Вампилов. — А. Р.) начал создавать, останется недостроенным, незавершенным, мы можем только догадываться, каким он мог быть».
Что значит — «он начал создавать театр» и что значит — театр этот «останется недостроенным»? После гибели писателя стало ясно, что он создал свой неповторимый театр, особенности которого были видны без всякой «достройки».
Для приведенного утверждения Ю. Смелков находит и доказательство. Он считает, что «первая многоактная пьеса Вампилова, “Прощание в июне”, вполне укладывается в рамки молодежной комедии середины прошлого десятилетия. Несомненна была одаренность дебютанта, хотя и она скорее чувствовалась, чем реально проявлялась в пьесе». По мнению автора статьи, «действующие лица второго плана — Букин, Фролов, Гомыра, Маша, безымянные Веселый, Серьезный, Красавица, Строгая — служат только для создания “студенческой атмосферы”… Дело свое они делают, атмосферу создают — острят, влюбляются, ссорятся и мирятся, однако к теме пьесы почти не “подключены”. Такого Вампилов больше себе не позволит, на сцену его театра вход посторонним, пусть колоритным, но необязательным действующим лицам (здесь и далее выделено мной. — А. Р.) будет воспрещен». По мнению автора статьи, «столь откровенных подлецов, как ректор Репников, в последующих пьесах Вампилова мы тоже не найдем. А пока драматург еще не сумел построить конфликт без такого персонажа».