Жирная лапа с черными каемками под ногтями потянулась к груди девушки, Юля шарахнулась и едва не налетела на вернувшегося охранника.
– Генка, тебе что было сказано? – заорал тот. – Куда ты свои грабли тянешь, кретин?!
– Подумаешь, цаца какая! – огрызнулся санитар. – Не убудет от нее. Так че главный сказал?
– Велел пропустить. Отведешь ее в палату Квятковской, а дверь запрешь снаружи. У вас ровно час на свидание с сестрой, – повернулся секьюрити к Юле. – Потом Геннадий вернется за вами и проводит на выход.
– Я с ним не пойду! – Девушка испуганно шарахнулась от оживившегося жирдяя. – Он… Он…
– Не боись, – брызнул слюной Мистер Вселенная. – Все будет чики-пуки.
– Тебе что, работа не нравится? – усмехнулся охранник. – Платят мало?
– С чего ты взял?
– А с того, что ты конкретно тупишь сегодня.
– Чего-о-о?
– Того. Извините, девушка, – охранник вежливо улыбнулся Юле, цепко беря Геннадия под заплывший жиром локоток, – мы отойдем буквально на пару минут.
Ну, отойдем – это мягко сказано. Они хоть и весили примерно одинаково, но в секьюрити вес держали тренированные мышцы, а в санитаре – жир. Поэтому Гентуся просто и незатейливо уволокли за будку, откуда послышались мягкие удары, словно пинали тюфяк, а потом – сдавленный шепот. Разобрать, о чем конкретно идет беседа, Юле не удалось. Да ее это, собственно, и не очень волновало, вполне достаточно пинков тюфяка.
Что именно оказалось наиболее доходчивым аргументом – пинки или слова, а может, и то и другое – в любом случае обратно вернулся совершенно другой человек.
Нет, прекрасным стройным принцем с густой копной льняных волос и фиалковыми глазами Гентусь не стал, из-за будки выкатилось все то же похотливо-жестокое страшилище, но смотрело теперь это страшилище на посетительницу по-другому. С уважением и даже некоторым страхом.
Любопытно, что же такое ему сказал охранник?
Любопытство раздулось до совсем уж неприличных размеров, когда Геннадий, стараясь двигаться как можно изящнее, буквально на пуантах подпорхнул к девушке и, скосив от напряжения глаза, пробубнил:
– Эта… Вы извините, если че не так. Я же не знал. Идемте, я провожу вас. Только не знаю, что вы будете делать там целый час, эта су…
– Гена!
Санитар вздрогнул от окрика охранника, словно тот не словом, а хлыстом, да с оттяжечкой, врезал, запнулся, подбирая слова, и забухтел дальше:
– Короче, эта… пациентка, Квятковская, она ведь вот уже полгода тыква тыквой.
– В смысле? – Юля перевела взгляд на охранника. – Что с моей сестрой?
– Все нормально, она тихая и спокойная, совершенно безопасна для окружающих, вот только…
– Да овощ она, о-вощ! – поторопился уточнить Гентусь. – Не соображает ниче, сидит целыми днями у окна, на небо пялится. Леонидыч – это лечащий врач вашей сестры – даже волноваться стал, боялся, что взгреют его за такое лечение. Ну, он и отменил две недели назад самое убойное лекарство.
– Какое?
– А… его знает! Извините. Я же уколы не ставлю, я не медбрат, а санитар. На фига мне голову забивать всякой ерундой. Короче, вашей сестре вот уже две недели только витамины колют, а сдвигов никаких. Как была овощем, так им и осталась. Наверное, поэтому и решили устроить ей свиданку с сестрой. Авось удастся снова человеком сделать. Хотя с другими пациентами так не возятся. Они же не шишки, как некоторые.
– Какие еще шишки? – искренне удивилась Юля.
– Гена, хватит болтать! – Охранник нахмурился и многозначительно посмотрел на Геннадия. – Отведи посетительницу в палату Квятковской. И никаких выходок, понял?
– Да понял, понял, не дебил вроде. – А вот это вопрос спорный. – Идемте, гражданочка. Только учтите, здесь вам не санаторий, здесь – психушка, тут всякое случиться может. Поэтому советую держаться ко мне поближе и не отставать.
Юле вдруг снова нестерпимо захотелось уйти отсюда. Оказаться сейчас в офисе, среди нормальных, адекватных людей, попить кофе с Виталиком, поболтать по телефону с подружками.
Но обратной дороги не было. Нет, она, конечно, была, вполне можно было прямо сейчас отказаться от посещения и выбраться на волю. Но это означало расписаться в собственной слабости и никчемности. Четко так расписаться, разборчиво: «Юлия Носова – пятый лебедь в третьем ряду. Пожизненно».
Нет уж, она рождена, чтобы танцевать главную партию!
– Ну, чего стоим? – Юля решительно подняла подбородок. – Ведите! Меня сестра ждет.