Чёрт, клан Долестрин, один из непримиримых! Интересно, чего они хотят от меня? Чтобы джедай перешёл на сторону Тьмы? Глупо. С другой стороны, чтобы убить, не обязательно тащить Лабиринт. А что же хозяева полиса? Клан Видо слишком слаб, чтобы в одиночку противостоять Долестрину, это ясно. Но почему молчат Тэннори, ведь это их территория! Или семья Вигдор, отстранённая от управления кланом, всё ещё слишком влиятельна для семьи Лютарэн? От всех этих вопросов голова шла кругом.
— Ладно, Ральт. Сколько с тобой бойцов?
— Трое солдэров Долестрина, но они на чужой территории и их полномочия ограничены. Моих шестеро: двое в подъезде, двое снаружи, ещё двое прикрывают сверху.
— Массовая секретная операция? — усмехнулся я.
— Вроде того, — усмехнулся Ральт в ответ. — Солдэры Видо не слабее солдэров Долестрина, но я взял с запасом — один к двум, для гарантии. Помнишь, ты спрашивал, в чём состоит мой личный интерес? Видишь ли, Виктор Воронов, я с самого начала не собирался сдавать тебя непримиримым.
У меня не было слов. Этот парень или безрассудно смел, или непроходимо глуп. Или я ещё чего-то не знаю.
— Моя семья имеет собственные убежища с выходом за пределы полиса, — продолжил Ральт. — Правда, добраться до них будет непросто.
— И на что же ты рассчитывал?
— На тебя.
На меня? Значит, не так уж глуп. Похоже, придётся его выпускать. Я провёл по лицу рукой. Союзник, ёлки! Интересно, с чего бы?
— Почему сразу не сказал?
— А у меня была возможность, Виктор Воронов? — усмехнулся вампир.
Действительно, не было.
— Ладно, Ральт, я всё равно не собирался уходить из города — ни с тобой, ни без тебя, так что….
— Но Экториан Вигдор….
— Именно Экториан Вигдор! Неужели ты думал, что я приму план, переданный врагом?
Вампир изумлённо смотрел на меня. Если бы он мог видеть себя со стороны, под этим плащом!
— Вот что, Ральт: до рассвета часа полтора, времени не так много. Для начала нужно избавиться от непримиримых. Каков был план?
— Наш выход должен был послужить сигналом к нападению на чужаков.
— А если я выйду один?
— Ты усложнишь солдэрам задачу, вынудив их разделиться. Одни попытаются задержать тебя, по возможности не причинив вреда, другие продолжат работу по чужакам.
— Надеюсь, у них хватит ума не лезть под серебро. Всё, я пошёл.
— Виктор Воронов!
Я оглянулся. Ральт был на ногах, плащ валялся рядом.
— Солдэры не отступят от приказа и попробуют тебя остановить. Прошу, у нас так мало бойцов!
Что там говорил Торн про новый передел мира?
— Ладно, идём. Но с одним условием: потом вы все вместе вернётесь в периметр. Пока я не разберусь с этим делом, вам там самое место.
— А если….
— Если я не вернусь? Тогда вы всё равно умрёте — в периметре или снаружи, как предатели интересов клана. Так какая разница, где именно?
20
Из подъезда я вышел прямо за Грань и попал в самую гущу битвы между вампирами. Глухой рёв и вопли боли, лязг сталкивающихся когтей-резаков, багровые огни глаз и кровавые пятна, вспыхивающие и мгновенно гаснущие на телах. Я держал в руках ствол и впервые не мог определить цель: искажённые трансформацией лица и одинаковая чёрная кожа одежд не позволяли отличить «своих» от «чужих». Чёрт!
— Ральт, где твои?!
Оскаленные клыки, знакомая улыбка в ответ.
— Не лезь, офицер, мы сами!
Ну, сами, так сами. Мне оставалось только наблюдать, к тому же схватку между вампирами я видел впервые. Чем-то она напоминала ножевой бой, только здесь в качестве холодного оружия использовались не клинки, а десять острейших когтей-резаков. Основные удары были направлены в грудь и шею. Вырвать сердце, вскрыв грудную клетку, или снести голову с плеч — самые надёжные способы убийства: не спасёт никакая регенерация. Противники стремительно сближались, обменивались ударами и тут же расходились: повреждения при полном контакте были неминуемы, и даже быстрое восстановление требовало времени. Движения вампиров были быстрыми и текучими, они часто менялись местами, выполняли развороты и уклонения под самыми невероятными углами, зависали в воздухе и неожиданно ныряли вниз, стелясь по земле. Здесь, за Гранью, всё это напоминало замедленную съёмку, в реальности же в полной темноте метались бесформенные вихри, в которых изредка угадывалось что-то живое.