— Это Клодия и Луи, наши собратья из Нового Света, — сжалился фон Кролок, устав наблюдать, как сын украдкой давит себе на глаз, щипает себя за руку и занимается прочими актами членовредительства.
— Из Америки? — переспросил Альфред.
— А я что сказал? Представляете, до приезда в Париж они считали себя единственными вампирами в мире.
— Да ну!
— В Соединенных Штатах всегда делали упор на индивидуализме, — граф развел руками. — Пару часов назад я познакомился с ними в буфете Оперы. Они устроили скандал, требуя воздушную кукурузу, без которой не могут в полной мере наслаждаться представлением. Удивительно, но бедняжки испугались, узнав что я тоже немертвый! Вроде бы у них уже был «травмирующий опыт.» Впрочем, когда я все же выманил их из-под стола, Луи с Клодией оказались очень даже приятными в общении. Главное, привыкнуть к их шепелявости. А когда я предложил им погостить в нашем замке, они пришли в такой восторг, особенно девочка. Оказывается, прежде ей не разрешалось пробовать спиртное — у них там строгие законы — но я пообещал угостить ее фирменной наливкой Ребекки Шагал, тем более что нашему Куколю она всегда делает скидку.
— Значит, они едут с нами? — осведомился Герберт с кислой миной. Надежда, что эти бедолаги не успели рассмотреть его как следует, была слабой. С другой стороны, это хорошо, что они напуганы. Стоит ему войти в купе, как они забьются под лавку и просидят там до конечной, тихо и неназойливо. Откуда ему знать, почему? Может, это они так свою индивидуальность празднуют.
— А вилы им зачем?
— Когда Луи спросил, где находится замок, я ответил, что в Трансильвании. Он не знал, где это. Пришлось расширить географическое понятие и объяснить, что на границе с Венгрией. Тогда он решил, что это в России. Где-то между Москвой и Санкт-Петербургом.
— А все таки вилы-то…
— Медведей отгонять.
— Ну ладно, пойдемте в купе, — сказал Герберт, покоряясь неизбежному. — Альфред, возьми саквояж… Ой, ты только не думай, что это приказ! Лучше я сам отнесу.
— Между вами как белая кошка пробежала, — заметил граф, пристально разглядывая смущенных друзей. Ни что так не портит путешествие, как попутчики, которые дуются друг на друга по углам. Даже в карты не сыграешь в такой гнетущей обстановке. — Что-то случилось?
— Нет! — хором ответили они.
— Значит, не хотите отвечать? Хммм… Купе, конечно, тесновато, настоящий застенок для допросов там не оборудуешь, но я посмотрю, что можно сделать.
— Сейчас Герберт все объяснит! — скороговоркой выпалил Альфред.
— Это из-за связи творца и создания, — понурился виконт. — Когда я обратил Альфреда, то не рассказал ему, что отныне он будет у меня в подчинении. Но потом правда всплыла и…
Альфред рассмеялся с напускной веселостью.
— Забудь, милый, чепуха все это! Я рад быть с тобой в любом качестве, особенно если ты пообещаешь не кричать на меня без причины и пороть только по субботам, — и он подмигнул расстроенному виконту.
Когда-нибудь это должно было произойти. Можно откладывать это событие на будущее, утешая себя мыслью о том, что у виконта не просто ветер в голове, а целый тайфун там разыгрался. Самому принимать все решения, крепко держа сына за руку — причем за руку повыше локтя, как наказанного ребенка, которого волокут в чулан. А если он вздумает возразить, встряхнуть его так, чтоб зубы заклацали. Но вопреки логике, за свое недолгое отсутствие Герберт умудрился повзрослеть. Он заслужил свободу. Нужно только пожелать, чтобы он стал свободным, но это самое сложное, ведь вампиры смакуют каждую каплю власти. Нехотя граф разжал пальцы, чувствуя как что-то ускользает, и незаметно отступил назад.
— Связь? А я-то надеялся, что вы уже выросли из того возраста, когда верят глупым россказням.
— Что? — одновременно спросили оба друга.
— Это выдумки, на самом деле никакой связи не существует. Обращенный вампир становится автономным существом, независящим от воли своего творца, — менторским тоном продолжал фон Кролок. — К примеру, когда мой создатель, Влад Дракула, устроил ремонт в замке и настойчиво зазывал меня помочь ему стены красить, разве я, бросив все, отправился в путь? Ангела с два. Так сам с малярной кистью и носится, вот уж третий десяток пошел, а там гарпия не валялась. А ты изволишь рассуждать про связь!
— В таком случае, я не обязан тебе повиноваться? — с нарастающим ликованием спросил виконт.
— О, здесь другое дело. Покуда ты живешь под моей крышей и ешь мой хле… то-есть, пьешь мою кро… иными словами, покуда я оплачиваю твои расходы, я имею полное право требовать от тебя послушания, — самодовольно ухмыльнувшись, ответствовал граф. — Даже не думай, что тебе будет позволено устраивать оргии посреди бела дня! Впрочем, если тебе понадобиться, к примеру, отлучится из замка без спроса, я ничего против не имею.
Не отличавшийся остротой ума, Альфред еще некоторое время препарировал услышанное. Он запротестовал.
— Как же так! Герберт приказал, чтобы я не мог пошевелить пальцами, и у меня действительно не получилось, как бы я не старался!
— Этот эффект основан на психологическом внушении. Вот если бы я начал говорить, что сзади к тебе подбирается змея, зеленая в черную полоску, и, обвившись вокруг твоей щиколотки, уже готовится заползти в штанину…
Юный вампир подпрыгнул.
— Что и следовало доказать, — граф погрозил ему пальцем. — Впредь не позволяй моему сыну морочить тебе голову, мальчик.
На щеках Альфреда проступил чахоточный румянец. Шумно выдохнув, он подошел к ближайшему фонтанчику и засунул голову в воду, смывая пудру и остатки бриолина. С темными волосами, прилипшими к лицу, он напоминал русалку, столкнувшуюся со своим соблазнителем, из-за которого ей и пришлось утопиться в пруду.
Сбросив свой фрак а-ля «вечеринка в похоронной конторе», он направился к виконту, одновременно закатывая рукава.
— ТЫ!!! — взревел Альфред, — Ты знал это с самого начала!!! Мой хозяин, а?! «Делай, что скажет Сьюард, а меня бросай в беде, как-нибудь выпутаюсь»?!! Ну держись, с-сейчас такое восстание устрою, что Спартак на том свете от страха взвоет! Ненавижу!!!
Подпустив друга поближе, Герберт развернулся на каблуках и обратился в летучую мышь, которая взвилась к потолку, оглашая пространство довольным писком. Вслед за ней взмыла и вторая мышь, слегка неустойчивая, но очень целеустремленная. Пока нетопыри гонялись друг за другом, огибая — но не всякий раз — стеклянные плафоны, на платформе появились Люси и Сара. Как обычно, Сара выказывала полную индифферентность к современной женской моде и, засмотревшись на обтянутые брюками ноги, позади девушки столкнулись два носильщика. На Люси было скромное черное платье с высоким воротником и широкополая шляпа, лишенная какого-либо изящества. Благодаря своему наряду, а так же безжизненно-бледному цвету лица, Люси напоминала бедную учительницу, которая тратит все свое скудное жалованье на книги. Граф фон Кролок нахмурился. Давешнее платье шло вампирессе куда больше. В нем она не казалась такой подавленной, такой смиренно-обреченной. Интересно, у нее уже было время закатить истерику? Качественную, с ползанием по полу и воплями о том, что само ее бытие напрямую затрагивает ткань мироздания. Луна не светит исключительно от омерзения. Звезды спрятались за облаками и носа не кажут. Что-то в этом роде. Иначе год за годом невыплаканные слезы будут разъедать остатки души.
— А мы как только посадили англичан на поезд, так сразу к вам! — просияла Сара.
— Замечательно. Кстати, ты нигде не видишь моих сыновей? — спросил граф, опасаясь смотреть по сторонам.
— Они на крыше вагона, ведут там аморальный образ смерти.
— В одежде, хотя бы?
— Более-менее.
У графа отлегло от сердца.
— Мальчики, спускайтесь немедленно! — позвал он. — Ты тоже уезжаешь, Сара?
— Да, буду в Кеннигсберге уже завтра.