— Четверг, шесть часов! Проклятие! Через час я должен ужинать с моей невестой.
— С твоей невестой! Да ты везунчик. Подумать странно, я вот тебя застал в таком состоянии. — Стоун замолчал и подверг кузена внимательнейшему рассмотрению. — Знаешь ли, старина, ты сейчас не готов встречаться с леди, что там, даже и с констеблем. Тебе надо по крайней мере умыться и побриться.
— Побриться? — рявкнул Каллендер. — Такой-то рукой? Проще сразу перерезать себе горло, и все.
Он протянул руку к лицу Стоуна, и тому стало видно, как дрожат у кузена пальцы.
— Понятно. Это у тебя трясучка. Что же, мы найдем другой выход. Я, пожалуй, с работой брадобрея справлюсь, и у меня в сумке лежит бритва. Вода у тебя есть, да? И полено в камин. Мы должны вернуть тебе бодрость духа, кузен. Я намерен потанцевать у тебя на свадьбе.
— Если свадьба будет.
— Что? А тут не все гладко?
— Весьма и весьма. Я почти что боюсь потерять ее. Этот чертов спирит!
— Неужели? Кто-то пытается ее у тебя увести? Мы этого не допустим.
— До этого, как мне кажется, дело не дошло, — сказал Каллендер. — Пока не дошло, по крайней мере. Но он в некотором роде имеет над ней власть, забивает ей голову историями о привидениях, духах и потусторонних мирах. Я не знаю, как с этим бороться, но чувствую, что из-за него она переменилась.
Каллендер и представить не мог, что лицо Найджела Стоуна способно принять настолько мрачное выражение.
— Плохи дела, — сказал Стоун. — Худо, когда балуются с духами.
— Ты-то об этом что можешь знать? — с издевкой спросил Каллендер.
— Я не зря провел десять лет в Индии, кузен. Пусть я и не заработал на этом денег, но зато кое-что узнал. Вся эта страна так и кишит всякими суевериями, но кое-что может быть и не просто пустыми предрассудками. Люди с ума сходят, все потому, что верят в призраков и демонов.
Они убивают друг друга и самих себя, а некоторые становятся жертвами чудовищных заклятий.
— Чепуха.
— Вовсе не чепуха, скажу я тебе! Такие вещи действительно случаются, кузен, но даже если бы их и не было, уже от одних только мыслей о них душа и тело могут пострадать самым ужасным образом. Мы должны как-то помочь этой девушке, пока еще не поздно.
— Тогда это сделаешь ты, — сказал Каллендер. — Когда я пытаюсь об этом говорить, она только смеется надо мной. — Он помолчал, разглядывая Стоуна с внезапно пробудившимся интересом. — Смотрю на тебя, и кажется, что от хорошего ужина ты бы не отказался.
— Это верно.
— Тогда составь мне сегодня компанию, а? Посмотрим, может, тебе и удастся выбить у Фелиции из головы эту ерунду, пока не поздно. А я всегда лишь достаюсь на растерзание ее несносной тетке.
— Так у нее есть тетя?
— Да. Это старая дева, она примерно твоего возраста, кузен, но ни о чем таком даже и не думай. Она совершенно несносна. Занимайся племянницей. Но, пока мы еще здесь, ты помнишь, где расположен винный погреб дяди Уильяма?
— Где-то внизу, да?
— Вот что я придумал. Спустись за бутылкой портвейна, а? А потом очередь дойдет и до камина, воды и бритвы, как ты считаешь?
— Как скажешь.
Найджел Стоун на мгновение замялся, поскольку Каллендеру вино было уже явно ни к чему, но пришел к выводу, что самому ему не помешает капельку выпить, и это послужило достаточным оправданием для похода в погреб. Оглянувшись напоследок, он приступил к выполнению первого из заданий.
Стоун взял на себя роль бесплатной прислуги обедневшего кузена, надеясь при этом, что родственник вскоре станет богат.
Во время ужина, который мог бы получиться очень приятным, Стоун упорно твердил самому себе, что та малая толика спиртного, которую они распили с кузеном, не сыграла почти никакой роли. Реджиналд Каллендер, наливавший себе из каждого графина, попадавшегося ему на глаза, напился в стельку и вел себя все более и более сумасбродно, что мешало Стоуну в полной мере насладиться едой, напитками и общением.
Фелиция Лэм показалась Стоуну хорошенькой, как картинка, но при этом и не более, чем картинка, общительной. А вот тетя Пенелопа, бойкая дамочка, похожая на птичку, не только следила за тем, чтобы его тарелки и бокал не оставались пустыми, но и из вежливости, а может, и благодаря своему отличному вкусу не оставляла без внимания ни одного его слова. Для человека, долго прозябавшего вдали от изысканного общества, встретить за ужином такую даму было огромной радостью, а обстановка оказалась воплощением его мечтаний о роскоши, которой он в доме дяди Уильяма не увидел. Стоуна тянуло на откровенные разговоры, но он не забывал и об обещании, которое дал кузену.