Поручив Риту заботам кормилицы и кузины, сделав распоряжение по хозяйству, я отправился в город искать старого доктора.
Искать, собственно, мне не пришлось, так как в гостинице, где я остановился, на первый же мой вопрос ответили, что знают, и указали его адрес.
— Только напрасно вы к нему поедете, — прибавил коридорный, — доктор давно никого не лечит, да и редко кого пускает к себе. Он чудной. Позвольте, сударь, я лучше проведу вас к другому доктору — Фришу. Он отличный доктор и стоит в нашей гостинице.
Я поблагодарил и отказался от Фриша…
— А почему вы зовете старика чудным? — поинтересовался я.
— Да как же, сударь, все его так зовут. Говорят, он не в своем уме.
Я отправился.
Извозчик свез меня на окраину города к небольшому деревянному дому. Во дворе меня встретила пожилая женщина и угрюмо сказала, что доктор не лечит и никого не принимает.
— Проведите меня к нему, — сказал я, и «золотой» пропуск был в ее руке.
Меня тотчас же провели в сени, а затем и в комнаты.
Первая комната ничего из себя не представляла: самая обыденная, мещанская обстановка. Но зато следующая оказалась совершенно иного характера.
Это был какой-то кабинет алхимика или ученого: темные шкафы, полные книг, банки, реторты, несколько чучел и в конце концов человеческий скелет.
У окна в большом кресле сидел старик. В первую минуту я думал, что ошибся и попал не по адресу. Так трудно было узнать в высохшем, худом человеке когда-то полного и веселого доктора. Он был совершенно лыс и в огромных очках.
Если я, зная к кому иду, с трудом уловил знакомые черты, то он, конечно, совершенно меня не узнал.
— Что вам нужно? Я не практикую, — сказал он резко, вставая с кресла.
Я назвал себя.
Минуту он стоял неподвижно, точно не понимая меня, потом странно вытянул шею и спросил — голос его дрожал:
— Кто вы?
Я повторил.
Альф, нужно было видеть его ужас, он побелел, как бумага, очки упали на пол, и он этого даже не заметил. Протянув вперед руки, точно защищаясь, он бормотал:
— Нет, не может быть! — ноги его тряслись, и, не выдержав, он со стоном сел в кресло.
Я подал ему стакан воды и, взяв за руку, стал говорить:
— Доктор, милый доктор, разве вы забыли своего любимца, маленького Карло, — я старался припомнить из детства разные мелочи, его шутки, подарки…
Понемногу старик успокоился и начал улыбаться:
— Так это в самом деле ты, Карло, ты, живой и здоровый. Как же ты вырос и какой красавец. Эх, не судил Бог моему другу, твоему отцу, и полюбоваться тобой.
— Да, доктор, с семи лет я был лишен и отца, и матери, а почему, и до сих пор не знаю.
Старик как-то отодвинулся от меня и замолчал.
— Зачем и надолго ли ты приехал в наш город?
— Приехал я сегодня, а сколько проживу, зависит от вас, доктор. Если вы согласитесь на мою просьбу, то завтра же утром мы выедем в замок.
Старик снова весь затрясся:
— Что, ехать в замок, в твой родовой замок, зачем? Что тебе в нем? — закричал он сердито.
— Как зачем? Вот уже два месяца, как я живу в нем, — смеясь, заявил я.
— Ты в замке, рядом, два месяца, — бормотал он. Зубы, вся нижняя челюсть старика дрожали. — Ты жив, здоров, совершенно здоров. Поклянись Божьей Матерью, что ты говоришь правду, — и он повелительно указал на угол.
Весь угол был занят образами, большими и маленькими; перед ними горела лампада, стоял аналой с открытой книгой. Войдя в комнату, я не заметил этого угла, и теперь меня поразил диссонанс: лампада и человеческий скелет!
— Клянись, говорю тебе, крестись! — настаивал грозно старик.
Думая, что имею дело с сумасшедшим, и не желая его сердить, я перекрестился и сказал торжественно:
— Клянусь Божьей Матерью, я жив и вполне здоров.
Старик заплакал, вернее, как-то захныкал и, вытаскивая из кармана огромный платок, все повторял:
— Зачем ты приехал, зачем ты приехал? Чего ты хочешь?
Когда он совершенно успокоился, я ему рассказал, что с детства скучал по родине, но не смел ослушаться приказания отца и жил в чужих краях.
— Внезапная смерть отца сняла с меня запрет, — объяснял я, — и я явился поклониться гробам отца и матери, и представьте, доктор, я не нашел их в склепе, — закончил я.
— Не нашел. В склепе не нашел! — радостно шептал старик. — А новый склеп ты не трогал?
— А разве есть новый склеп? Где же он?
— Хорошо, очень хорошо, — потирал старикашка свои руки.
Я ничего не понимал и страшно раскаивался, что связался с полоумным. Соображая, как бы поудобнее выбраться из глупого положения, я молчал.