От любезного поклона будущего владельца замка лицо старосты сияло, и он предложил себя в проводники.
— Итак, после завтрака, — решил Гарри, — а вы, Карл Иванович, займитесь бумагами и постарайтесь найти нам что-либо для вечернего чтения.
Осмотр замка
За завтраком ни Карла Ивановича, ни старосты не было. Они оба ушли в деревню: один разбирать архив, а другой взять ключи от замковых ворот из церковной ризницы.
Место встречи было назначено у ворот замка, куда общество из Охотничьего дома, а староста из деревни должны были прийти разными дорогами.
Замок лежал недалеко от Охотничьего дома, он как бы царил над ним, но подняться на скалу со стороны долины было невозможно. Прямая и отвесная скала не пропускала пешехода.
Пришлось идти через лес с противоположной стороны от деревни. Здесь подъем был не крут и почти незаметен. Выйдя из кустов, которыми кончался вековой лес, тотчас же очутились под стенами замка.
Серые мрачные стены, без украшений, без бойниц и даже без щелей, они производили тяжелое впечатление.
Обогнув угол замка, дошли до ворот. Здесь пришлось немного обождать.
Ворота были массивные, дубовые, обитые железными полосами. Как на них, так и на маленькой калитке висели замки и печати.
Вскоре по дороге из деревни в замок показался староста. Он быстро шел. Дорога эта была короче, но много круче и страшно запущена.
По знаку Гарри староста, сняв печати, оттолкнул калитку: с тяжелым скрипом она открылась.
Все вошли во двор.
Когда-то этот двор был мощен, но теперь зарос бурьяном; всюду, по углам валялся мусор, снесенный туда ветром; стояли лужи от бывшего ночью дождя — одним словом, картина запустения была полная.
Сад тоже заглох: здесь все перемешалось, перепуталось, дорожки исчезли. О цветочных куртинах не было и помину, бассейны являлись в виде заглохших мусорных ям. Площадки сохранились лучше. Так, с одной из них, расположенной на краю обрыва, открывался чудный вид на долину. В глубине виднелось голубое озеро, а направо вдали белела деревенская колокольня. В ясном воздухе раздавались удары вечернего колокола.
— А эта площадка походит на ту, что описана в письмах к Альфу, — заявил молодой охотник Джемс, приехавший с Гарри из Америки. Несмотря на свойственную ему подвижность и впечатлительность, он был серьезен не по годам, любил до всего додуматься и все знать. Это был самый внимательный слушатель Карла Ивановича.
— Вот и обрыв с камнями по краю, здесь, вероятно, была стена из хмеля — ведь это западная сторона, отсюда виден заход солнца, — продолжал он, — тут же недалеко найдем и сторожку американца.
— А пожалуй, ты, Джемми, и прав! — вскричал Гарри, — если сторожка найдется, то и место действия определено. Ура, наш Шерлок Холмс!
Все начали оглядываться, а потом и искать; думали, что разросшиеся деревья скрывают сторожку. Но все было тщетно — нигде не было признаков постройки.
— Господа, пожалуйста, подъезд открыт! — крикнул торжественно староста.
Он до сих пор возился с замком, в чем помогал ему его рабочий.
Прекрасные входные двери из темного дуба были открыты, и ветер, врываясь в мрачную и холодную переднюю, поднял такую массу пыли, что ничего не было видно, особенно после яркого дневного света.
Поэтому общество поспешило в соседнюю залу. По знаку Гарри открыли окна. Повторилась та же история: с солнечным лучом ворвался и ветер, пыль поднялась, как туман, охватывая всех и каждого.
— Точно серое покрывало привидения! — уверял Жорж К.
Окно поспешили закрыть и второй раз решили этого не делать.
Пришлось осматривать в полутьме.
Окна до того были запылены и загрязнены, что пропускали только сероватый свет, а иные при этом были еще сделаны из цвётных стекол.
Все же можно было разглядеть, что комнаты полны мебелью, картинами и всем прочим. Большинство вещей было закрыто чехлами. Ни книг, ни других мелких предметов обихода не валялось. Все было прибрано. Видимо, жильцы ушли спокойно, а не бежали, как из Охотничьего дома.
Комнат было много, и, судя по мебели, тут были спальни, гостиные и прочее, но при тусклом освещении они ничем не привлекали внимания общества.
Поднялись на второй этаж. Здесь обстановка была более жилой: этот этаж был покинут позднее, чем нижний. Здесь можно было натолкнуться на много неубранных обыденных вещей. Вот лежит забытый хлыст и пара перчаток, вот на полу валяется роскошный голубой бант, несомненно, от дамского туалета, а вот и раскрытая книга.