Хотя в удачу переселенцев чернокнижник верил не сильно — с их-то собачьей жизнью. Но граф был близок к тому, чтоб свой народ поднять с колен и отмыть от срама, чтоб принести ещё большее равновесие и благополучие всей стране и целому континенту. Даже если и не понимал этого своим тупым вампирьим мозгом.
И это в корне противоречило планам черных магов.
— Первым я убью тебя, Кифен иномирец. — и указал пальцем на жертву, пока иллюзия медленно сползала с тела, являя всем черного мага во всем его уродстве и безобразии.
— А как же «пожалуйста»? — иронично уточнил Степан, — Хоть бы вежливо попросили, а то как-то грубо выходит, не статусно. — медленно встал, доставая посох и вливая в него светлую магию. Хорошо же вампиром быть, даже боевую светлую магию изучать не обязательно, хватит лишь посоха, и никто его ни в чем еретическом потом не обвинит.
Косит глаза на кардинала, мол, уверен, вы уже все пронюхали, помогите создать алиби! И Эрним, маг светлый, но совершенно небоевой, щурит глаза, что-то прикидывая в голове.
— Болтать вздумал⁈ — возмущается чернокнижник, находя подобное пренебрежение к себе крайне оскорбительным, и в Степана летит ядовито-черное заклинание.
Граф уворачивается плавно, по-кошачьи, смотрит насмешливо красными глазами, потому что начало так себе, слабовато, но и давать время на раскачку черному магу никто не будет.
Кардинал гасит заклинание, проедающее стену и отравляющее воздух, и с суровой решимостью смотрит на архимага. А хватит ли у них сил?
— Просто тяну время. — честно говорит Степан, картинно взмахивает рукой, и неожиданно устанавливает барьер, оделяющий остальных от черного мага. Барьер, мешающий одному лишь чернокнижнику, потому что остальных светлая магия беспрепятственно пропускает. И бросает, чтоб отвести чужие подозрения, — Спасибо, кардинал!
Эрним хмурится мимолетно, буквально долю секунды, поняв, что именно просил у него вампир, когда столь пристально прожигал взглядом. Да уж, тайные знаки попонятнее будут. Переселенец, видать, перенял свою дурную привычку от главы совета старейшин, только у Доллира хоть красноречивый взгляд получается, а на графа смотришь и думаешь, мол, а не стало ли ему вдруг плохо?
— Не научил тебя Касар ничему! — клокочет в смехе черный маг, выплескивай кровь из пробирки на барьер и с садистским упоением глядя, как тот распадается на тысячи светлых искорок. Архимага простыми словами не обмануть, он прекрасно видит, кто барьер поставил, — Раньше мы его убрали. А ты, вижу, от Лишьенских храбрости набрался, чувствуется их выправка. Только что ты один против меня?
Степан закатывает глаза, потому что считает, что драматизма уже достаточно, и нападет первым — будет он ждать, пока старик наболтается?
— Благословляю! — бросает ему уже в спину кардинал, втягиваясь в постановку, хотя игрой тут и не пахнет, все серьезно. На кону стоят их жизни, а граф Вальдернеский настолько уверен в себе, что думает наперед, печется о тайне и собирается при этом как-то уцелеть.
Попаданец выдыхает шумно, стоит почти вплотную к темному магу, дышит с ним одним воздухом, и частицы противоположных сил одинаково обжигают их обоих. Архимаг улыбается, держит лезвие посоха голыми окровавленными пальцами, не давая отрубить себе голову, во взгляде его ни капли страха. Граф сам пришел к нему, так упростил задачу!
Степан ещё ни разу не сражался с черными магами в лоб, тем более с архимагами, на мгновенье задается вопросом, почему отдувается за всех опять один лишь он, и ловит загадочное сверкание глаз напротив.
— Говорю же, безмозглый иномирный дурак. — почти выплевывает чернокнижник ему в лицо и сильнее сжимает лезвие посоха, кровь тонким ручейком бежит по рукояти, вызывает нестерпимый зуд, с глухим шлепком капает на пол, — Какой же из тебя после этого вампир?
И вампир буквально отлетает к другой стене, словно тряпичная кукла. Смотрит рассерженно на дракона, мол, какого хрена, герцог⁈ И сипло кашляет. Кажется пару ребер сломал.
— Кретин. — шипит ему Ибенир в ответ, а чернокнижник лишь разочарованно прищелкивает языком, он был так близок! Но когда ж все гладко с вампирами проходило?
Темный магический круг жертвоприношения у его ног медленно гаснет, истаивая зловонной черной дымкой.
— Ну что за досада, герцог! — произносит темный маг, сцепив руки за спиной, и неспешно начинает двигаться к дракону, — Я ведь почти закончил, а вы…- осуждающе качает головой, а глаза все такие же бездушно холодные, — Начну тогда с вас, раз уж так настаиваете. — и темная магия, словно змея, толстой веревкой скользит к ногам герцога и оплетает шею, поднимая в воздух.
Эрним прожигает чернокнижника взглядом, не за просто так он до кардинала дослужился! И выставляет защиту на Керналиона — помогает слабо, но дракон уже хотя бы может дышать. И запускает сгусток светлой магии в темного мага.
Тот подобной подлянки не ждал, даже увернуться не успел — шипит озлобленно, едва ли не задыхается от накатившей боли, и смотрит полоумно на ожог, совершенно забыв и про дракона, и про свое удушающее заклинание.
Ибенир падает на пол, встает, опираясь на колено, и достает из пространственного хранилища меч. Единственный имеющийся у него сейчас меч для борьбы с черными магами. Образец, который ему прислали на днях.
У Степана все сложно, у Степана всегда слишком много неуместных мыслей в голове, у Степана в висок острой болью бьет глупая мораль и совесть, которых, вообще-то, никто не звал. Степан чувствует себя подлым злодеем, потому что трое на одного — это как-то нечестно.
И как бы грохнуть темного мага — дело определенно доброе, полезное и даже социально одобряемое, но трое на одного…
Черт, похоже Керналион слишком сильно приложил его об стену! Это ж архимаг, целый архимаг! И тут радоваться надо, если завалить этого монстра выйдет, потому как, объективно говоря, шансов у них нет, вот вообще.
Степан и против обычного чернокнижника в обычной стычке может не выстоять — а обычных стычек у него и не было ни разу, а тут элитное зло пожаловало! Главный босс подземелья, блин!
И борения с тупой рыцарской доблестью, типа один на один, а не забивать врага толпой, явно мешают окончательно прийти в себя. Вампир поднимается со свистящим хрипом — внутренности обжигает острой болью, жмурится на мгновенье, придерживая ребра, и приходит к выводу, что Ибенир как есть дракон — вроде и помог, а вроде и хуже сделал. Перестарался, одним словом.
Степан крепче перехватывает посох, слабым магическим импульсом меняя лезвие на другое, более широкое и острое, инструктированное крохотными магическими камнями-накопителями. И от души вливает в свое универсальное оружие светлую магию, накопители меняют цвет, чуть поблескивают золотистым, и попаданец скалится довольно. Теперь-то чернокнижник уже лезвие так легко не схватит.
Черный маг корчится, чуть ли не на колени опускается от резкой боли, пытается вытеснить из себя частицы светлой магии и злится невероятно — ублюдок иномирный его поцарапал и магия кардинала через рану практически влетела в тело! Уроды слабоумные, зря они его раздраконили!
Ибенир подходит к чернокнижнику бесшумно, стремительно быстро, потому что размениваться на благородство и честность не собирается, пока архимаг ослаблен, стоит нанести удар. Но меч с громким скрежетом ударяется о выставленный дымящийся купол.
— Ты б ещё палкой в меня потыкал! — клокочет чернокнижник, забавляясь, но резко затыкается, шипит, когда в плечо прилетает кинжал, легко разрушив купол.
Степан стоит далеко, на другом конце зала, все ещё пытается перевести дыхание, потому что и шагнуть больно, выжидает, пока регенерация облегчит страдания хоть немного. И кричит герцогу весело, чтоб досадить сволочи архимагу:
— Подарочек вам, Ваша Светлость! Пользуйтесь сегодня, потом вернете! — герцог усмехается, хотя веселье их совсем не к месту, рывком достает из черного мага кинжал, пока тот не оклемался и не избавился от чужого оружия, и без колебаний отбрасывает бесполезный меч — лезвие у того потемнело, значит и запас светлой магии в оружии на каком-то сраном куполе, всего-то одном куполе, иссяк!