Эрним снова бросает в чернокнижника чистую магию, прямо в лицо, стоит только архимагу попытаться встать. Чернокнижник спотыкается, кричит истошно, цепляясь руками за лицо, а герцог, как и подобает отбитому мерзавцу, пинает черного мага в бочину, заставляет распластаться по полу, и придавливает ногой. Вот и закончили.
Степан моргает, чувствуя себя немного бесполезным, потому что главное действо завершилось без него, но где-то на подкорке зудит, что не может все быть так просто. Чтоб архимага и двумя плевками да одним пинком?
Керналион заносит кинжал, чтоб пронзить сердце чернокнижника, но не успевает — кардинал Эрним, схватившись за грудь, с тихим вскриком оседает на пол.
Архимаг хрипит в булькающем смехе — глупцы Рипанниса отвергают иномирные науки, плохо знают суть повседневных вещей, даже не думают, что черную магию и с воздухом вдохнуть можно, и никакое заклинание или чужеродное вмешательство не почувствуется. И для кардинала, пронизанного светлой силой от и до, инородная подобна отраве.
Вампир схаркивает кровь из пробитого легкого, вот и приплыли, блин. Нос печет, желудок неприятно крутит, и попаданец, не особо заморачиваясь, просто спешно собирает небольшой сгусток светлой магии и проглатывает — сила типа и так его, но по факту ведь мана лишь по магпротокам движется и концентрируется в ядре. А если проглотить — то поступит напрямую в кровь, и сопротивление черной магии должно возрасти. Должно ведь?
Времени на раздумья особо-то и нет.
Архимаг, поймав момент замешательства Керналиона, изворачивается, хватается за драконью ногу и кусает, намертво вцепившись зубами. Если сможет достать кровь герцога, то и убить Керналиона одним заклинанием не составит труда.
Герцог яростно отпинывается от обезумевшего архимага, нервно недоумевает, какого хрена вместо заклинаний и всяких подлых трюков тот изволил кусаться. Чернокнижник сжимает челюсти сильнее, почти вгрызается в чужую плоть, еще немного потерпеть, светлая магия сосунка Эрнима окончательно исчезнет из тела и тогда можно будет удушить всех этих выродков магией.
Жадно пытается вытянуть чужую кровь, хотя ни разу не вампир, со звонким хлюпаньем присасывается, не обращая внимания на то, что Ибенир продолжает наносить удары кинжалом. Больно, от этого лишь крепче он держится зубами за драконью ногу, кашляет приглушенно и торжествует. Жизненной силы герцога вполне хватает, чтоб почти мгновенно излечивать наносимые раны.
Степан уверяет себя, что когда на кону стоит жизнь — можно и пожертвовать одним тузом в рукаве. Идти больно, стоит телепорт до кардинала, хмыкая себе под нос — измененное заклинание и правда работает даже при включённом антипортальном артефакте.
Силой открывает рот Эрниму и зажимает рукой, вливая светлую магию. Посеревшему кардиналу, почти потерявшему сознание, становиться лучше, он ошалело хлопает глазами, отдирает чужую руку от лица и обеспокоенно смотрит в сторону громко бранящегося Керналиона.
— Подлечите. — коротко просит вампир, а кардинал непонимающе, уже в который раз за сегодня, смотрит на него. Они же оба светлые маги, что же он сам не залечит раны, — Меня только сражаться учили. — и с виноватой досадой глядит на Эрнима.
Кардинал слабо кивает, Степан хочет сказать, что лучше не тянуть, там вон, скоро Ибениру ногу отгрызут, но не успевает — боль неожиданно исчезает, только потрепанная одежда и металлический привкус крови во рту напоминают о недавней травме.
Попаданец немного грубиян, когда спешит — забывает поблагодарить, почти сразу бросается к архимагу, придавливает верткого чернокнижника к месту, вынуждая дракона болезненно застонать, и отсекает посохом голову черного мага.
Отпинывает ногой тело подальше, а то вдруг прирастет обратно, и кардинал, словно согласный с ним, покрывает место разреза толстым слоем магии.
— Убили? — с легким неверием выдыхает Степан.
Но рука чернокнижника шарит вокруг, вампир с тихим воем прикладывается головой о древко посоха — да что ж надо с этим подонком сделать, чтоб он сдох⁈
Дракон, наконец, расцепляет чужие челюсти и отрывают вполне себе живую и осмысленную голову от своей ноги. Кардинал, стоит герцогу шатко качнуться, уже плетет заклинание, чтоб исцелить и избавить Ибенира от каких-либо последствий контакта с черной магией.
А попаданец бездумно пялится на обезглавленное тело — это что же, нужно руки ноги чернокнижнику тоже отсечь? А потом, что б уж наверняка, ещё на три части распилить? Что-то расчлененкой попахивает, а не сражением. Блин, ну почему никто не может прийти и дать ему сейчас инструкцию, как быстро и без лишней кровищи завалить темного архимага?
— А давайте его сожжем! — предлагает он, оглядываясь на Ибенира, — Чернокнижники хорошо горят. — жалко конечно безумно, тела архимага наверно на очистку десяти гектар бы хватило, но сейчас и выбирать особо не приходится.
— Вот ты ещё что-нибудь такое скажи, и сам на черного мага походить станешь. — предупреждает дракон с тихим шипением, потому что вокруг них десятки министров, стратегов и других важных шишек, трусливо жмущийся по углам. Слушающих и наблюдающих внимательно, запоминающих все до мельчайших деталей. И вампиру лучше уж лишний раз рот не открывать, кровожадными мыслишками не отсвечивать.
— И что тогда с ним делать? — спрашивает граф нетерпеливо, потому что копошащийся архимаг вызывает разве что опасения, и нервирует невероятно. Керналион поднимает голову чернокнижника за волосы, смотрит на злую скорченную рожу и кривится брезгливо, когда черный маг прицельно плюет ему в лицо.
— Даже и не знаю, смерть слишком легкая участь для него. — бросает Ибенир, вытирая щеку платком с крайним отвращением, — Для начала нужно достать его сердце. — вампир закатывает глаза, вот кто бы говорил! Сжигание и то безобиднее кажется, дракон его ещё в неосторожности словно упрекал.
Жаль только, что герцог прав — у него, Керналиона, и статус, и авторитет с репутацией в глазах окружающих совершенно другие, и предложи дракон хоть варить чернокнижника, никто правильности слов Ибенира не усомнится.
И если кто и должен здесь за языком следить, так это граф Вальдернеский, намедни известный, как жестокий убийца и мародер.
— Думайте быстрее. — торопит герцога Степан, потому что коли уж архимагу и без башки живется прекрасно, то и магичить тот вполне может. И словно в подтверждение тревожных мыслей один из министров и стратег хватаются за горло, захлебываясь в собственной крови, падая на пол. Воют безумно, корячатся, словно им кости ломает, и булькающее хрипят.
Вампир лишь скрипит зубами. Кровь двух жертв ручейком бежит к чернокнижнику, а тела уже мертвых на глазах усыхают и сморщиваются, попаданец пытается преградить путь ботинком, но ручей, словно живой, резко огибает препятствие и мчится к своей цели ещё быстрее.
— Тело! — кричит ему дракон, отбрасывая голову в сторону. Кардинал Эрним мгновенно отпинывает тело на добрые двадцать метров, вампир пытается как-нибудь замедлить кровь, — Кифен, нельзя дать крови добраться до тела! — и бежит к тушке темного мага, чтоб изолировать ее магией.
— Так подвесьте его на потолок! — бранится граф в ответ. И лед этот кровавый ручей не берет! От светлой магии кровь лишь с шипением испаряется, но этого слишком мало, чтоб ее остановить.
Ибенир не успевает закончить заклинание буквально за несколько мгновений до того, как чужая кровь мощным потоком вбивается в тело чернокнижника.
Степан запретил Веце материться, но сам сейчас не заметил, как немеющими губами произнес таинственно шокированное «…лять». Тело архимага, стоило всей крови впитаться, прибило к потолку, подальше от обидчиков, у отсечённой шеи вместе со слоем плоти отпал слой светлой магии, а на том месте начала вырастать новая голова. И граф уверен, ему теперь в кошмарах не Веце, протранжиривший всё состояние, снится будет. А вот это вот…
Кардинал Эрним тихо блюет, держась за спинку стула, слишком уж неприглядное зрелище представляет собой регенерирующий архимаг.