Однако же, меня одолевают сомнения — разве кто-то из простолюдинов сможет убежать от монстра или скрыться от чернокнижника? Полагаю, черные маги убьют всех, а после используют в своих ритуалах и лишь сильнее нарастят мощь.
Ввиду этого очевидного и неотвратимого будущего я намерен в очередной раз запачкать руки. Репутация моя и без того безвозвратно погублена, но если этими жертвами я смогу защитить королевство и уберечь своих подданных от ужаса войны, то ни одна из их смертей не будет напрасной.
Ох, от бессонницы я совершенно забыл о морали… Как бесчестно с моей стороны писать Вашему Величеству что-то столь жестокое и циничное, ведь сердце нашего доброго короля болит за каждого в Рипаннисе. И пусть я вызываю у вас сердечные боли иного характера, мне отрадно от того, что вы читаете мое письмо.
Надеюсь, вы разделите со мной мои смутные переживания о судьбе простых людей и придете почтить их память, кода я разожгу погребальный костер на своей земле.
Пусть свет озаряет каждый Ваш день, и совести не за что будет упрекнуть Вас, мой милостивый и мудрый король.
Кифен Вальдернеский.'
Бесконечные язвительные переписки, какие имел обычай вести нынешний граф Вальдернеский с герцогом Керналионом, явно пошли на пользу и развили в Степане, далеком от традиций изящного аристократичного хамства, удивительный талант. Или же на столь ехидную манеру повлияло общение с Веце?
Впрочем, главное ведь результат? А результат не заставил себя долго ждать.
Дэмиан Ривай, нынешний правитель Рипанниса, рассерженно швырнул письмо графа на стол.
— Какая наглость. — обессиленно прошипел сквозь зубы, ослабляя воротник. Нет, это определенно сведет его в могилу!
Раньше Дэмиан полагал, что выходки сына и племянника самое изматывающее в его жизни, но теперь, когда, казалось бы, эти два птенца оперились, словно специально на голову ему свалился Кифен Вальдернеский. И нянькаться теперь приходилось сразу с тремя, только вот выходки у этих «ребятишек» уже далеко не детские.
— Что там, дядя? — с легким интересом спросил герцог Ибенир. Редко когда король позволял себе столь бурные эмоции, так что же такого написал вампирий граф в своем письме, что дядя побледнел от ярости.
— Граф пообещал перебить все население на своих землях, если я не дам его людям новый дом в безопасном месте. — скривил рот король, сжав переносицу. Вот уж правду написал Кифен, он определенно вызвал сердечные боли! Ох, что-то под ребрами резко закололо… А ведь король Дэмиан ещё в самом расцвете своих драконьих сил!
Ибенир звучно закашлялся, подавившись печеньем. Граф там головой ударился?
Керналион мог смело заявить, что в некотором роде хорошо знает Кифена, поэтому услышать, что мягкосердечный сердобольный и наивный добренький Кифен, мечтающий о мире во всем мире и справедливости для всех, пообещал вырезать тридцать тысяч человек… да ещё и короля на погребальный костер уже пригласил!
— Не веришь? — цыкнул король, прочитав все на ошалелом лице Керналиона, — Так сам прочти. — и протянул письмо племяннику.
Ибенир пробежался глазами по первым строчкам — почерк определенно принадлежит Кифену, бесстыжий тон тоже, может ему его приспешник Веце диктовал? Полукровка у графа языкастый, хорошо умеет говорить.
Король тем временем вызвал служанку и приказал принести успокоительное. Ему сегодня ещё военный совет посещать, столько потрясений в один день вынести будет весьма тяжело.
Ко времени, когда Дэмиану принесли лекарство, Керналион закончил читать и отложил письмо с задумчивым видом.
— Дядя, правильно ли мы поступили? — глухо спросил Ибенир, — Мне начинает казаться, что правильный выбор это не всегда верный. — и пусть к изгнанию Кифена герцог никакого отношения не имел, чувствовал себя отчего-то в этот миг виноватым.
Керналион знал Кифена, и оттого ещё страннее было наблюдать, в кого граф начал превращаться, когда от него окончательно все отвернулись. Впрочем, Кифен всегда был один, и это удручало ещё больше.
— Когда ты встречаешь людей, подобных графу, подобные сомнения весьма уместны. — заключил король, слабо кивнув, — Но Келион, ты знаешь свой народ, и тебе известно, каковы другие аристократы. И каковы простые люди. — жестом велел прислуге выйти, — Если мы не будем справедливы и неподкупны в глазах своих подданных, то нас неминуемо свергнут. Земли Рипанниса плодородны и обширны, и пусть мы в хороших отношениях с соседями, стоит нам только немного оплошать, и нашу страну растерзают на куски и поделят. Поэтому в жизни правителя много того, с чем приходится мириться. Быть человечным и быть королем это совершенно разные вещи, Келион. — угрюмо покачал головой Дэмиан.
— Тогда почему графство ещё не развалилось? — хмуро пробормотал Ибенир. У Кифена же как-то, пусть и кособоко, но выходит жить по совести и поступать так, как хочет, а не как надо.
— Что за детский вопрос. — вздохнул король, — Тебе ведь и самому прекрасно известен ответ. — и Керналион скривился в холодной улыбке.
Земли Вальдернеских бедны и бесплодны, почти безлюдны и являются пристанищем крупнейшего вампирьего клана, разваливать там попусту нечего, все разрушено ещё задолго до Кифена. Народ ненавидит и боится своего правителя, зимой люд часто гибнет от голода или монстров, а Кифен… по своей поганой совести живет, не идет вразрез с моралью. Не желает склонить голову и принять свой долг аристократа как положено. Глупый и своенравный.
— Что вы будете делать, дядя? — спросил Керналион. Король лишь тяжко вздохнул.
— Траурных одежд у меня нет. Ещё ни разу со дня своего восхождения на престол я не допустил такой трагедии, чтоб мне пришлось облачиться в траурную одежду. И сейчас не намерен это менять. — поджал губы и коротко приказал, — Найди того, кому мы можем поручить принять беженцев и проконтролируй, чтоб все прошло гладко.
Если смотреть на картину в целом, то герцог Ибенир был горд за свою родину, испытывал нежно-трепетную радость от осознания, что живет в такой прекрасной стране в столь чудесное время, и вообще, столько хороших, добрых людей вокруг, готовых помочь ближнему!
Но если смотреть чуть поближе, то морда у дракона явно недовольная, сердитая даже немного. Может, потому что солнце, столь редкое в осенние дни, ярко слепит глаза? Или потому что одна из лошадей нагадила неподалеку и теперь чувствительный герцогский нос страдал от деревенского смрада?
— Ненавижу все это. — пробормотал Керналион, отмахиваясь от жирной мухи, которой пора бы уже давно впасть в спячку.
Что ж, если исключить «картину мира» или чего-либо ещё, и смотреть не обобщенно, а в частности, то Ибенир был зол, угрюм и измотан. И пусть самое хлопотное досталось не ему, а виконту Сорскому, принимающему жителей графства Вальдернеских, дракон чувствовал зудящее раздражение.
Да, именно виконту придется искать всем жилье, обеспечивать работой, землей, пропитанием, помогать устроиться и ужиться с местными, проследить, чтоб не вспыхнула какая эпидемия из-за подобного переселения, и ещё готовиться ближайшие лет пять из своего кошелька крестьян кормить, пока они обживутся, найдут хорошие пахотные поля и в целом встанут на ноги.
Но Ибенир-то был уставшим и сердитым уже сейчас. Керналиону и его отрядам боевых магов было поручено сопровождать население на территории графства и герцогства. То есть, практически до самых земель виконта Сорского. И этот шумный гам, не замолкающие разговоры, вонь от навоза и детский плач непрерывно долбил по барабанным перепонкам.
Патриотом было куда приятнее оставаться на расстоянии, желательно в своем поместье, в идеале лежа в кресле с бокалом вина и красивым закатом за окном. Но ни кресла, ни вина с бокалом на границе не было — только густой лес с небольшой дорогой, да монстры. Ну и жители, само собой.
Керналион не знал, к каким таким методам прибег граф Вальдернеский, но две трети населения согласились уехать на другой край страны, практически в неизвестность, покинув родные земли. Жители, будь то человеки, драконы или вампиры, ценили свой угол и чтили земли, на которых родились и выросли. Жителям Рипанниса была свойственна оседлость — семьи многими поколениями могли жить на одном месте, и даже настигни их стихийное бедствие, предпочли бы помереть, крепко вцепившись в порог дома, чем уйти.