Неожиданно Ван Хелсинг почуял еще какой-то резкий запах, присутствующий в пещере.
– Мокрая псина, – буркнул он себе под нос.
Рядом с ними мелькнула тень оборотня. Анна тоже успела разглядеть ее.
– Боже мой! Он нас видел, – испугалась она. – Теперь вампиры обязательно явятся сюда следом, чтобы забрать чудовище. И ни ты, ни я не сумеем им помешать.
Ван Хелсинг схватил ее за руку и отодвинул в сторону:
– Я должен немедленно доставить его в Рим, – убежденно заговорил он. – Там мы сможем защитить его.
Похоже, эти слова не произвели на Анну должного впечатления и не убедили ее ни в чем, но Ван Хелсинг не стал ее осуждать. У него уже созрел свой собственный план действий. Правда, словом «план» было еще рано называть то, что задумал Ван Хелсинг.
Творение Франкенштейна оказалось слишком громоздким, и перемещать его было крайне неудобно. Если бы они взялись за это дело вдвоем, то не одолели бы и пары сотен ярдов. Встав на колени, Ван Хелсинг попытался перевернуть монстра на спину. К великому его удивлению, Анна начала усердно помогать ему. Когда же он изумленно посмотрел на нее, девушка лишь неопределенно пожала плечами:
– У нас остается очень мало времени.
«Человек», как назвал создание Франкенштейна Ван Хелсинг, оказался чудом науки и природы одновременно. Зеленый кристалл, ввинченный в его грудь, пульсировал неизвестной энергией, и хотя все создание выглядело достаточно грубо, оно оказалось удивительно прочным, сработанным на совесть.
– Ну, и что теперь? – поинтересовалась Анна.
– Каким-то образом нам нужно вытащить его отсюда.
– Ты только посмотри на его размеры! Как ты намереваешься... – начала было Анна, но Ван Хелсинг перебил ее.
– Я уже думаю над этим вопросом, – огрызнулся он.
Анна с отвращением помотала головой:
– Оставайся здесь, а я скоро вернусь с экипажем, –, заявила она и, прежде чем Ван Хелсинг успел перебить ее, добавила: – Может быть, конечно, ты хочешь тащить его на себе... Тогда я возражать не стану.
Ван Хелсинг молча разглядывал огромного человека, лежащего почти в полной темноте. Его громадная грудь тяжело вздымалась и опускалась с каждым его вдохом и выдохом. Прошло совсем немного времени, и вдруг снаружи послышался шум. Это подъехал экипаж, и Ван Хелсинг выбрался наружу, чтобы встретить его. Анна сама управляла шестеркой роскошных коней.
Она остановила их у входа в подвал и перебросила Ван Хелсингу толстую веревку:
– Давай поторапливайся, у нас совсем не остается времени, – посоветовала она.
Они действовали на удивление быстро и слаженно, и при помощи веревки довольно скоро вытащили создание Франкенштейна наружу. Правда, для того, чтобы усадить его в экипаж, потребовалось приложить немалые усилия. После этого Анна извлекла откуда-то тяжелые цепи и быстро приковала руки чудовища к задней стенке экипажа. На этот раз Ван Хелсинг не стал возражать, он понимал, что им не нужны неожиданные сюрпризы от чудовища, когда оно придет в себя.
– Наблюдай за ним, – приказала Анна, затем вышла из экипажа и заняла место на козлах, готовая управлять лошадьми. Ван Хелсинг устроился напротив чудовища, откинувшись на мягкие подушки экипажа. Солнце вставало из-за горизонта. Правда, Дракула и его невесты могли нападать среди белого дня, но все же было приятно видеть, что тьма отступает, хотя и на время. Только теперь Ван Хелсинг позволил себе закрыть глаза и немного отдохнуть.
Монстр медленно приходил в себя. Незнакомец что- то сделал с ним, хотя убивать не стал. Правда, творение Франкенштейна твердо знало, что эти двое могли бы поступить именно так. Все же его спасение оставалось для него тайной. Но, проснувшись, он перестал думать об этом. Уже не впервые ему доводилось приходить в чувство, удивляясь тому, что он все еще остается в живых. Однажды подобное уже приключилось с ним: в ту самую роковую ночь, после взрыва на мельнице...
...он осторожно открыл один глаз, но, правда, так ничего и не увидел. Его окружала полная темнота. Темнота и боль. Тело болело в тех местах, где его обжег огонь. И еще там, где его придавили какие-то тяжелые предметы.
Его призывала к себе еще более далекая и всеобъемлющая ночная тьма. Она была знакома ему с тех времен, когда отец создавал его. Правда, на этот раз призыв ее слышался сильнее. Было бы совсем просто повиноваться этой тьме и последовать за ней, вернуться в свой сон, который снился ему в те часы и минуты, когда отец трудился над его созданием.
Да, так было бы проще, но кто бы в этом случае позаботился об отце?