Жую губы, не решаясь ни на что. В теплом уютном помещении царит неловкое молчание. Мартин терпеливо безмолвно ждет. Мой принц сделал максимальное усилие над собой и, деликатно прочистив горло, спросил как можно нежнее.
– Ты готова начать, сладкая?
Мои щеки горят, голос дрожит, в горле пустыня Сахара.
– Д-да, я готова…
– Пожалуйста, сосредоточься на своих видениях, – вернул меня к реальности Мартин своим отрезвляющим суровым басом, – Постарайся запомнить их как можно лучше. Скрижаль открывается только один раз.
Откидываюсь на высокую спинку серо-розового мягчайшего кресла и тону в нем словно в прохладном бездонном облаке, устраиваюсь поудобнее и, максимально сосредоточившись, беру реликвию в руки.
Скрижаль покрывается золотом, начиная под подушечками моих пальцев. Всматриваясь в появляющийся выгравированный текст, я начинаю растворяться в сиянии магической таблички. Меня ослепляет белая вспышка, и я закрываю глаза.
Маленькая комната, заставленная цветами. Трельяж цвета слоновой кости. Мария сидит на стуле перед овальным зеркалом и смотрит на открывающуюся дверь. Расчесав свои прекрасные золотистые локоны и отложив расческу в сторону, она берет флакон духов.
Вошедший грозный мужчина гаркнул.
– Свадьбы не будет!
Флакон выпал из дрожащих рук и разбился о деревянный темно-вишневый пол, наполняя комнату резким цветочным ароматом. Разбитое стекло захрустело под тяжелыми ботинками. Гость поморщился от приторного запаха, а девушка крикнула в сердцах.
– Отец, как бы ты ни старался, что бы ты ни делал, ты не в силах ничего изменить. Я люблю Сильвера, и я беременна от него.
Боже мой! – пронеслось в моей голове, когда Ван Хельсинг схватил девушку за запястье и рванул к себе.
– Ты! Ты понесешь от Дьявола! Этот ребенок не должен родиться! Я не позволю! Я тебя предупреждаю!
Мария разрыдалась от резких слов отца, который продолжал проклинать ее и Сильвера. Увидев ее стенания, он смягчился и обнял ее за плечи.
– Прости меня, прости старого дурака, я не знал… – биполярный человек прижимал к себе дочь из всех своих сил, – Я очень… очень счастлив.
Подлая лицемерная ложь грязного убийцы! – я так хотела ворваться в их диалог и предупредить девушку, что носила под своим сердцем ни в чем невинное дитя.
– Знаешь, что, давай-ка отпразднуем это событие вместе. Встретимся в таверне, когда взойдет луна.
Мария смахнула слезы и прижалась к отцовской груди, всхлипывая и улыбаясь.
– Спасибо… – шепчет наивный ангел, а я просто не могу поверить в степень коварства предателя передо мной.
Будь ты проклят, Ван Хельсинг! – пугаюсь своих мыслей, когда смотрю в широкую мужскую спину, из-за которой выходит златовласая красавица и произносит, глядя мне прямо в глаза.
– Плато Гиза.
– Ты говоришь со мной?
Но девушка ничего не ответила, она полупрозрачным призраком прошла сквозь отца, затем сквозь меня, вниз по лестнице и… исчезла.
Образы помутнели, и я провалилась в белую плотную дымку.
Открываю глаза в объятиях Фёра на диване перед камином, в котором догорают последние угольки. На улице воет и бьется в толстые стекла метель, она ударяется о них словно слепая хищная птица, пытаясь ворваться к нам и унести в горы. Я прижимаюсь к горячей груди, окутанная мужской заботой.
– Что ты видела? – серьезно спросил Мартин, отходя от тлеющего огня, усаживаясь по-турецки на пол напротив нас.
– Ван Хельсинг подстроил смерть своей дочери… и… и… – душащие меня слезы вырвались наружу, словно моя душа плакала о Марии и ее нерожденном ребенке.
Грей еще крепче прижал меня к себе и поцеловал в макушку. Захлебываясь, я продолжила.
– Она была беременна…
Наступила звенящая тишина. Фёр согнал слезы по моим щекам и тихо произнес.
– Нам нужна третья скрижаль… ты смогла увидеть, где она?
– Я-я не знаю…
– Должно было быть что-то, – настойчиво вступил Мартин, – Какой-нибудь намек, все, что угодно. Вспоминай, Клодия! Должна была быть подсказка.
– Гиза! – я подскочила, – Я вспомнила! Мария сказала мне плато Гиза!
Мартин вздохнул с облегчением.
– Тогда мы отправляемся в Египет, – произнес довольный Фёр и утащил меня наверх.
************************************
Дребезжащий звук двигателей не давал расслабиться и провалиться в сон. Воздушные ухабы постоянно будили меня, заставляя просыпаться вновь и вновь.
Всю ночь меня преследовали кошмары, в которых клыкастая и слюнявая волчья сущность, что поселилась во мне, гналась за мной, пытаясь проглотить. Лихорадка доводила мое тело до изнеможения, пока мой мохнатый принц менял теплые компрессы на моей голове.