Не в последнюю очередь благодаря тому, что не стала меня отвлекать до и во время тренировки — мы поздоровались, и она тихонько просидела на скамейке до самого конца. Затем она дала мне время сходить в душ и переодеться, и только потом, когда мы погрузились в микроавтобус и поехали в Брисбейн, Джейн позволила себе высказать мне стандартное:
— Вот это скорость! По телевизору теннис кажется гораздо медленнее!
— Спасибо, — поблагодарил я и спросил. — А как ты меня нашла?
— Мне позвонили с телевидения, ошарашили родством с главной китайской звездой и предложили с тобой познакомиться. Я даже раздумывать не стала — это же так интересно! Родители и дедушка с бабушкой почти ничего о Китае не рассказывали. А откуда ты так хорошо английский знаешь?
— Тренер Ло учился в английской частной школе, — перевел я стрелки на Ло Канга.
— Удивительно, — похлопала она глазами на тренера. — Я почему-то думала, что из Китая не пускают учиться за границей.
— Китай намного свободнее, чем о нем говорят иностранцам, — улыбнулся я.
— Извини, я не хотела обидеть твою страну, — смутилась Джейн.
— Ты и не обидела, — «простил» ее я. — Мир большой, стран в нем много. Я, например, про Австралию только общеизвестные легенды знаю — про экологическую катастрофу из-за завоза кроликов и что здесь утконосы и другие потешные звери водятся. Расскажешь что-нибудь интересное про здешнюю жизнь?
— Иногда в ванной можно найти кого-то ядовитого, — зловеще прищурилась Джейн.
— О, с нами такое уже случилось, — хохотнул я. — Только ядовитого паука нашли не в ванной, а в столовой, прямо в корзине с фруктами.
— Значит ты видел почти все, что может предложить Австралия, — рассмеялась родственница. — Здесь хорошо жить, но скучновато.
— Есть такие страны, где мало что происходит, о которых мало говорят, но жить в них хорошо. Может именно поэтому и хорошо — нашему древнему философу Конфуцию приписывают изречение о том, что жить в эпоху перемен и врагу не пожелаешь.
— Может быть, — согласилась Джейн.
— Но, к счастью, в девяностые годы, когда некоторые буйные идиоты попытались обречь Китай на новую «эпоху перемен» Партии хватило мужества и благоразумия это пресечь — каждый раз, когда Небо обрушивало на Поднебесную большие изменения, лилось много крови, а народ скатывался в нищету, — поделился я размышлениями.
— Тяньаньмэнь? — уточнила родственница.
— Запомни — на площади Тяньаньмэнь никогда ничего не происходило, — заговорщицки подмигнул я ей.
— Ты правда так думаешь или от тебя требуют так говорить? — спросила Джейн.
Напряглась — мощно пропаганда западная работает, воспитывает много людей, которым и в голову не приходит простая и логичная в целом-то мысль о том, что далеко не все хотят подвергать свою страну буйным политэкономическим процессам ради размена нормальной, стабильной жизни на такие эфемерные и бесполезные в плане удовлетворения человеческих потребностей как «свобода и демократия». Видели мы вашу «свободу» и вашу «демократию». И даже пресловутый «свободный рынок» видели, когда по щелчку метафорического рубильника большие дядьки вынуждены запихивать свои корпоративные и даже национальные интересы поглубже: хозяин же приказал, а его надо слушаться.
— Правда так думаю, — развел я руками. — Достаточно историю почитать — когда центральная власть слабеет, наружу лезут все самые худшие человеческие черты, преступность набирает мощь, а экономика летит в пропасть, обрекая население на нищету. Я себе не враг, и соотечественникам своим желаю только лучшего. Партия хорошо делает свою работу, и у меня нет ни единой причины испытывать к родной стране и ее правительству неприязнь.
— Никогда о таких вещах не думала, — задумчиво призналась Джейн.
— Считай, что я тебя завербовал, и ты теперь китайский агент влияния, — ухмыльнулся я.
— В детстве я мечтала стать шпионкой, — рассмеялась родственница.
— Видишь как удачно складывается, — рассмеялся и я.
Дорога до телецентра (бумажки с согласием на участие в «The Morning Show» были подписаны «за кадром», мне за него не заплатят, но потенциальных будущих фанатов-аборигенов прибавится, а значит появится возможность их монетизации) за веселым разговором с родственницей пролетела незаметно, и только начавшие трястись руки Джей говорили о том, что она вообще-то впервые жизни идет «в телевизор».
— Волнуешься? — спросил я, когда мы повернули на парковку.
Для разнообразия — обычную, а не подземную.