Вообще же вандалам приходилось в описываемую эпоху чаще всего сражаться не с римлянами, а с варварскими же народами-мигрантами, пытавшимися либо захватить, либо сузить жизненное пространство астингов в Дакии и (или) в Восточной Паннонии. Эти столкновения интересны для нашей истории лишь в том плане, что они постоянно способствовали росту недовольства гордого царского рода вандалов-астрингов своим существованием на положении «привратников», слуг в «прихожей» Римской «мировой» империи. Слуг, присутствие которых римские хозяева терпят лишь с трудом.
Около 335 г. в ходе крупного военного столкновения с готами был убит царь вандалов Висимар. Роковое для него сражение разыгралось на берегах реки, носящей сегодня название Миреш, главной водной артерии современной Трансильвании, впадающей в Тису, древнюю Тизию, близ города Арад. Несмотря на гибель своего царя, вандалы, судя по всему, одержали в сражении верх или, во всяком случае, прогнали готов со своих земель. Ибо еще на протяжении ряда лет вандалы оставались в прежних местах проживания. С другой стороны, тяжесть борьбы с готами и гибель в битве с ними царя Висимара заставили вандалов серьезно обдумать сложившееся положение и принять судьбоносное решение мигрировать на Запад, что подтверждается обнаруженными в районе венгерского озера Балатон обширными вандальскими могильниками. Найденные там, среди прочих артефактов, многочисленные римские бронзовые монеты IV в., позволяют сделать вывод о проживании в указанных местах, по крайней мере, значительной части вандальского народа вплоть до начала V века христианской эры.
Из того обстоятельства, что самые ранние артефакты, найденные в вандальских погребениях на Балатоне, датируются IV столетием, причем положенные в могилы монеты располагаются в строго хронологическом порядке, начиная с монет первого христианского императора римлян Константина Великого (300–337) и кончая монетами императора Валентиниана II (375–392), Константин Дикулеску заключал, что германский народ, к чьему культурному кругу относятся погребения, поселился в указанной области в первой половине IV в., но уже в начале V в. снова покинул ее. Этим народом, по мнению Дикулеску, были вандалы, ибо никакое иное германское племя в первой половине IV в. в Паннонии не обитало.
Погребения действительно имеют смешанный характер, типичный и для вандальских могильников на территории Силезии. В некоторых могилах похоронены скелеты с черепами и костяками германского типа. Данный способ погребения вандалы переняли у кельтов. Однако наряду с ними встречаются как могилы как с частично сожженными человеческими останками, так и чисто кремационные могилы с погребальными урнами. Облегчают атрибуцию и предметы погребального инвентаря – характерные для вандальских мужских и женских могил ножи и ножницы (значение которых в погребальном культе все еще служит предметом дискуссий в среде археологов), а также монеты и оружие в могилах простых воинов (отсутствующие в вандальских княжеских погребениях). Обнаруженные в захоронениях сосуды и иной погребальный инвентарь также явно отличаются от произведений готских и гепидских мастеров и относятся, несомненно, к силезско-вандальскому типу. Факт обнаружения в Фенекском могильнике римских монет, отчеканенных в правление императора Валентиниана III (425–455), указывает, согласно Дикулеску, на то, что не все вандалы ушли в дальний поход на Запад, в отличие от большей части вандальского народа, сплотившегося в первые годы V в. вокруг царского рода племени астингов и двинувшегося под его руководством из Паннонии на Запад, до Рена, а затем – перешедшего Рен.
Итак, именно вандалам было суждено как бы подать сигнал к наступлению V столетия христианского летоисчисления, апогея Великого переселения народов и последнего века существования Западной Римской империи своим судьбоносным решением. Решением мигрировать на Запад. Вандальский Западный поход, начавшийся в 400 (или 401) г., указал гуннам направление для их последовавшего через полвека дальнего рейда на Лютецию-Париж и Аврелиан-Орлеан. С другой стороны, вероятно, именно гунны способствовали принятию вандалами их судьбоносного решения. Так сказать, ненавязчиво поторопили вандалов. Гуннами еще не правил Бич Божий – грозный царь с германским, а точнее – готским именем (или же прозвищем) Аттила. Но вся греко-римская Экумена, весь обитаемый, цивилизованный, культурный мир, уже хорошо знала, кто такие гунны. По крайней мере, с того времени, как конные полчища гуннских «кентавров» (как бы сросшихся со своими лошадьми степных наездников), обратили в свой «двуногий скот» гордо считавших себя неодолимыми готов, обитавших в Приднепровье, Приднестровье и Причерноморье, обращаясь с самым могущественным тогда германским народом не лучше, чем с каким-нибудь мелким скифским племенем. Перед лицом гуннского военного превосходства могущественные цари, вроде готского владыки Германариха, от безысходности кончали жизнь самоубийством. И весь древний, античный мир, так или иначе, до сих пор не только справлявшийся со всеми варварами, но и ухитрявшийся ставить их в зависимость от себя (как варвары ни противились этой зависимости), этот древний, античный мир вдруг осознал, что на него могут обрушиться бедствия несравненно большие, чем ставшие уже за предыдущие столетия привычными вторжения банд белокурых душегубов и грабителей с Европейского Севера.