WANILEIN
Иван Бывших
Родился 15 октября 1924 года в селе Поначево
Курагинского района Красноярского края.
Фото 1946 года
Мы не торопили события, все шло само собой, по какому, то заранее и кем-то составленному плану. Мы знали, что ЭТО должно случиться, и ОНО случилось! Но все же не ОНО САМО было главным для нас в тот дождливый сентябрьский вечер, а только сам факт прихода этого ОНО. Мы оба не расспрашивали друг друга, знали и верили, что и я, и она были чистыми, непорочными, что нам обоим не придется краснеть друг перед другом, и что каждый из нас сознательно отдавал себя, свое собственное “Я”, свою честь и свою часть только тому, кого он сам добровольно выбрал из тысячи таких же людей, без всяких оговорок, условий и раздумий. МЫ ОБА БЕСКОНЕЧНО ВЕРИЛИ ДРУГ В ДРУГА, и эта вера была тем самым главным стержнем, на котором зиждилась наша любовь. ВЕРА друг в друга – это больше и выше, чем сама ЛЮБОВЬ. Эта простая и часто валяющаяся под ногами истина, на которую мало кто обращает внимание, была врожденной Лизиной сущностью, и она сумела передать ее мне.
Я не скажу, что в этот сентябрьский вечер нам ЭТО понравилось. Скорее всего ОНО нам не понравилось, но когда ОНО все же случилось, сам этот факт стал для нас обоих величайшим событием, эталоном жизни, границей, разделившей нашу общую судьбу на две части: что было до ЭТОГО и что стало после ЭТОГО.
За окном уже шел проливной дождь, в водосточных трубах бешено билась вода, сильные порывы ветра стучали по крыше, врывались в комнату через открытую форточку. Но нам с Лизой было не до этого, мы не обращали внимания на разбушевавшуюся непогоду, мы были заняты собой и нашими новыми проблемами. Лиза, зажав мое лицо обеими руками, осыпала его страстными поцелуями. Насытившись ими, она положила свою чудесную головку мне на грудь и, помолчав с минуту, сказала:
– Знаешь, Ваня, с этого сегодняшнего дня я принадлежу и буду принадлежать до конца своих дней только тебе одному. Знай и всегда помни это!
– Лизхен! Зачем ты это говоришь? Не надо зарекаться, не надо давать друг другу клятв, ведь мы не принадлежим себе и не знаем, что с нами будет завтра, послезавтра, а тем более через год. Мы любим друг друга, это хорошо и пока достаточно. Я, например, благодарю судьбу за то, что она послала мне именно тебя и никого другого, и тебя такой, какая ты есть, о какой я мечтал всю свою короткую жизнь! – сказал я запальчиво и крепко прижал к себе Лизу.
– Ты прав. Но ты прав для себя, у меня своя правда. Я тебя ничем не обязываю и не прошу никаких обещаний, кроме одного – любить меня всю жизнь, даже тогда, когда ты будешь женатым…
– Лизхен! – перебил я ее.
– Да, да, даже тогда, когда ты будешь женат. Не на мне. А я, я… Я буду верна тебе всю свою жизнь.
– Ты что? Никогда не выйдешь замуж? – воскликнул я с ужасом, понимая, что Лиза способна исполнить свои намерения, она никогда не бросала слов на ветер.
– Лиза откинула свесившуюся мне на лоб прядь волос, спокойно и многозначительно подтвердила:
– Да, Ваниляйн, это так.
– Но, почему? Почему? – забормотал я, тормоша ее.
Но Лиза вдруг неестественно повеселела, стала рассказывать мне какую-то историю из своей жизни. Рассказ не получился. Она затихла, но не уснула. Я тоже молчал, обдумывая все, что сегодня произошло.
И опять мне в голову втемяшился этот проклятый узелок на ее поясе, я мучился вопросом: кто его развязал, почему он оказался развязанным?
– Ваниляйн, скажи, о чем ты сейчас думаешь, что тебя тревожит? Поделись со мной своими сомнениями и тебе станет легче, – вдруг сказала Лиза, как будто прочитала мои мысли.
– Ничего меня не мучает и мне нечего тебе говорить, резко ответил я.
– Но я вижу, что ты говоришь неправду.
Да, я говорил неправду, я действительно мучился вопросом: кто развязал этот проклятый узелок на ее платье? Сейчас эти мои тогдашние мучения-сомнения кажутся смешными и никчемными, а тогда? Тогда они заслоняли собой полнеба, полжизни и ответ на этот вопрос я жаждал получить немедленно. Если окажется, что его развязала сама Лиза, то для меня это станет настоящей трагедией, и я ни за что бы не простил ей этого.
Но Лиза была потому и мудрой, что лучше меня понимала меня самого, понимала мое сиюминутное состояние и мое настроение.
– Ваниляйн, если тебя мучает этот узелок на моем поясе, то я скажу тебе откровенно и честно: я его не развязывала. Я не знаю, почему он оказался развязанным, может быть, он был плохо завязан и развязался сам?! Так, наверное, и было на самом деле. Верь мне, Ваня!
Чувствую, что я начал медленно краснеть, ведь Лиза все поняла и все угадала. Чтобы заглушить и замаскировать свой стыд, я схватил Лизу в объятия и стал ее с жаром и страстью целовать приговаривая: