– Вот видишь, Ваня, мы с тобой снова вместе. Würfel не подвел, не обманул нас. Почему ты молчишь? Ты не рад нашей встрече?
– Слушай, Лиза, – сказал я, пропуская ее слова мимо ушей, – ты смогла бы ехать в товарном вагоне одна, спрятавшись в куче сена?
С лица Лизы мгновенно слетела улыбка, она быстро вскочила на ноги, потом присела на корточки, чтобы лучше рассмотреть мое лицо и воскликнула:
– Ваниляйн, ты решил взять меня с собой в Россию? – и не дожидаясь моего ответа решительно заявила: – Я готова ехать с тобой хоть на край света. Только скажи!
– Нет, ты не поняла меня. Я спрашиваю, смогла ли ты одна без меня ехать в холодном вагоне и спать на куче сена?
Лиза еще раз внимательно посмотрела на меня, отошла к зеркалу, долго перед ним поправляла прическу и с наигранным безразличием сказала:
– Ни за что на свете!
– Почему, Лиза?
– Потому что я с детства боюсь темноты! С тобой поеду хоть куда, без тебя же не сдвинусь с места.
Я подошел к ней, страстно поцеловал ее в губы и подробно рассказал ей все, что знал и слышал в особом отделе.
Я рассказал, как влюбленные русские офицеры и немецкие девушки, такие же, как и мы с ней, борются за свое счастье, добиваются по закону регистрацию брака, готовы вынести любые тяготы и невзгоды ради того, чтобы навсегда быть вместе.
– Я, наверное, не такой, как они, я ничего не делаю для нашего с тобой счастья и, видимо, я его не заслуживаю, я плыву по течению и не делаю ни одного движения, чтобы пристать к нашему берегу счастья. Ты вправе меня презирать и даже ненавидеть, – так я закончил свою покаянную речь.
Пожалуй, это была у нас первая и единственная размолвка. Я не знаю, что обо мне раньше думала Лиза, но она никогда ни в чем не упрекала меня. И на этот раз сегодня она опять продемонстрировала свою женскую выдержку и мудрость. Она сказала:
– Ваня, делай так, как подсказывает тебе твое сердце, и не смотри на окружающих и не смотри даже на меня. Да, я хочу быть с тобой, согласна ехать с тобой хоть на край света и поеду по первому твоему зову, но решать этот вопрос должен ты, ты один! Сейчас в Германии много, очень много немецких девушек желают выйти замуж за русских офицеров и поехать с ними в Россию, но все они остаются в Германии, так как их русские мужья не могут взять их с собой. Кое-кто из них вступает в конфликт с властями, и противоборство это, как ты сам рассказываешь, тоже ничего не дает, кроме лишних бед и несчастий. Ваня, делай так, как ты считаешь нужным. Ты – мой муж, мой господин, я согласна и готова на все.
На другой день, действительно, объявился Павел Крафт, и у нас вечером в Молькерайе состоялся маленький праздник. Мы все уговорили Лизу, что ей надо немедленно ехать в город Галле к старикам Бельман, это свекор и свекровь ее сестры Гертруды, которым требуется ее помощь. Лиза согласилась, но с условием, что я обязательно приеду в Хейероде еще в этом месяце, то есть в ноябре 1945 года, а Павел поможет, как и обещал, организовать эту поездку. Через день Лиза уехала в Галле. Мы с Гертрудой Рихтер проводили ее на вокзал и посадили в проходящий поезд. Из города Галле она вернулась домой.
В особом отделе дивизии я работал недолго, так как там появился новый переводчик – мой друг Виктор Кирсанов, и я был отозван в свой полк. Как раз в это время весь личный состав нашей дивизии награждался медалями “За взятие Берлина", и я был задействован на выписке удостоверений к ним. Работа ответственная, нужная, но очень нудная. Воспользовавшись случаем, я собственной рукой выписал себе это удостоверение. Но, несмотря на большую нагрузку, Павел сумел выхлопотать мне разрешение на поездку в Хейероде. 22 ноября 1945 года, получив сухой паек на четыре дня и командировочное удостоверение, я сел в кабину старенькой “полуторки" и помчался по немецким асфальтированным дорогам через всю Тюрингию. Мимо проносились аккуратные немецкие села и города с красными черепичными крышами. В этот же день поздно вечером, проскочив под аркой Гренцхауза, мы въехали в село, которое стало для меня дорогим и желанным. Шофер притормозил около Лизиного дома, и я выскочил из кабины. На втором этаже в окне промелькнула быстрая тень. Конечно, это была Лиза. Мы снова встретились с ней у заветной калитки ее дома.
– Я целый день сидела у окна и ждала тебя, – сказала она, осторожно придерживая меня за руку. Пройдя через прихожую, я снова оказался в гостиной, в той самой комнате, которую Мутти когда-то приготовила для меня. – Теперь здесь живу я в память о тебе и о нас с тобой. Перебралась с первого этажа. (У европейцев тот этаж, который мы называем вторым, считается первым.) Тише, в доме все спят, – Лиза осторожно бесшумно открыла дверь.