Ночь — опасное время, особенно за пределами крепостных стен. Но и в замке нельзя быть абсолютно уверенным в своей сохранности. Ибо всё чёрное и грязное, что есть в терринах, высвобождается под покровом тьмы. Жажда крови, страха, насилия и чувственных удовольствий.
Они напиваются зачарованных вин и пускаются в разгул да оргии.
Ещё и по этой причине она так стремительно покинула бал.
Люция привыкла к борьбе, но иногда и ей хочется покоя.
Она взяла с тумбочки жёсткую мочалку, хорошенько намылила пахучим мылом и принялась усердно натирать тело, особенно ступни и подмышки.
Это от терринов в любой непонятной ситуации будет пахнуть цветами, орехами, травами, да даже мхом! А от Люции, если она не помоется, будет нести потом.
И приходиться мыться каждый вечер, а то и по два раза на дню, чтобы не вызывать новую волну насмешек.
Люция резко дернула мочалкой по руке и случайно рванула браслет. Бусины угрожающе стукнулись, и сердце ухнуло в пятки. Люц перепугалась, что порвала нитку, но — слава Предкам! — нет.
Аккуратно сняла сапфировый шедевр и переложила на тумбочку.
Пусть она ненавидела Магнуса и мечтала убить — подарок приняла. Он слишком полезен, необходим! для выживания в кругу терринов.
Раньше, когда Люция только появилась в замке, у неё, как и у всех слуг, был кулон с крохотным сапфиром на кожаном шнурке. Им всем выдавали такой, дабы уберечь от вредоносных чар не добрых гостей и уменьшить количество покушений на Ванитаса с семейкой.
Поскольку дружба у Далеона с Люцией с первой минуты не заладилась — принц с друзьями всячески издевались над ней.
Однажды в сомнительных «догонялках» (где Люция играла роль дичи, а шестой с шайкой стреляли в неё ветками из самодельных луков), она споткнулась и упала, а из-под ворота платья вывалился кулон.
Далеон заметил это — ибо именно его стрела метко подбила лодыжку девчонки, он настиг её первым — и сорвал защитный амулет.
Для Люции история кончилась ужасно. Хлыщ заставил её бегать за ними на четвереньках по всему замку с подвываниями и лаем. Свите было весело и хорошо, Люц — гадко до слез и больно.
Конечно, взрослые пожурили шестого за такой выверт и даже лишили сладкого на месяц. Но Люция почти столько же выводила синяки и царапины с коленей и ладоней. И совсем не чувствовала удовлетворения от его наказания.
Далеон ещё долго зубоскалил, завидев её, и парадировал собачий вой.
С тех пор Люция осторожно относилась к защите от чар. И периодически меняла расположение амулета на теле.
Люц намылила волосы и опустилась в воду с головой. Тишина и глубина не успокаивали, скорее тревожили, напоминая о прошлом. Девушка быстро смыла пену, расчесала шевелюру пальцами и вынырнула.
В полумрачной комнате стояла сонливая тишина, трещали поленья в камине, горели свечи в канделябрах, и густой запах масел и воска окутывал её. Она любила этот запах. И тепло, что дарил огонь.
Её разморило. Приятная нега поселилась в теле, веки потяжелели. Люция привались к бортику корыта и не стала противиться сладкой дреме.
Не знала, сколько так пролежала, когда сонная дымка развелась в миг.
Ледяные пальцы сжали плечи, жаркий шёпот обжег ухо:
— Отдыхаешь, дикарка?
Люция вздрогнула и метнулась к четкам на тумбочке, но звучное: «Sathe!» — настигло её раньше.
Пальцы замерли в полуногте от спасительных бусин, тело сковало чужое заклятие. От ужаса волосы на загривке зашевелились.
Это конец. Не вырваться. Не спастись.
Люция увязла в чарах, как бабочка в паутине, бессильно билась о клетку родного тела и ощущала такой же одуряющий, парализующий мозги страх от своего бессилия.
— Тебе это сегодня не понадобится, — промурлыкала за спиной Сесиль и перехватила браслет. Рассмотрела игру огня на гранях, коротко хмыкнула и спрятала драгоценность в ящик тумбочки.
Сердце Люции дергалось пойманной птицей где-то в горле. Дыхание с приоткрытых губ срывалось рваное, с хрипом.
— Орфей, — приказала близнецу химера.
Сбоку появился светловолосый юноша в коротком алом хитоне с золотой вышивкой. Как они вошли? Когда успели?!
В руках он держал бокал и какую-то белую простынь или хламиду, лицо светилось улыбкой, но резкие тени комнаты делали её какой-то дьявольской, жуткой.
За его медленным приближением скованная Люция могла наблюдать лишь краешком зрения. Однако ощутить всю неловкость от наготы и наклонной позы чары не мешали.
Орфей остановился рядом и прошёлся по ней откровенным взглядом.
— Красивая, — заключил. А зелёные очи вспыхнули и потемнели от вполне однозначного желания.