Так ведь и знал, что у нападающих где-то должна быть огневая поддержка. Жаль, отсюда, с ветки, видно только ноги снайпера, зато последний воин внизу как на ладони. Стоит себе с натянутым луком, всматривается в темень листвы. Спуск. Болт ударил ему прямо в лоб. Забыл, опять придётся в мозгах ковыряться, доставать. А в ответ слева прилетела стрела. Но лучнику его видно плохо, поэтому попал он в ветку, на которой устроился Моторин.
Опуститься и лечь на ветку плашмя. Так и нагрузка на раненую ногу меньше, и угол обзора побольше. Вот он, снайпер, почти до груди снизу виден. Прицелиться в живот, выстрел…
Лучник в последний момент присел и тоже спустил тетиву, держа оружие горизонтально. Пашка не видел, куда попал его болт, потому что сам в это время падал с ветки, чтобы самому не угодить под стрелу. Но, судя по крику, он попал. В него, правда, тоже. Правая рука вспыхнула пламенем боли, он приземлился на бок и застонал. Где подстреленный снайпер? Надо проверить.
Подошёл, уже ощутимо хромая. Да, готов. Никто не выживет, если упадёт с трёх метров спиной на камень. Крови под телом уже налило порядочно. Теперь проверить, как там девчонка.
Только идти тяжело. Нога не слушается, рука при каждом шаге взрывается нестерпимой болью, а ведь задели несильно, стрела навылет прошла, чуть бицепс зацепила. Но почему-то дышать тяжело, воздуха не хватает. К счастью, под ногу подвернулось чьё-то копьё. А, это хозяина. Вот и он сам, Пашка чуть не наступил на грудь в темноте. Как же стемнело так быстро, или это у него в глазах? Дышать тоже нечем, будто в пыли идёт. Моторин наклонился, взял копьё, но и сам чуть не упал. Опираясь здоровой левой на оружие, ставшее на время костылём, сделал шаг. Нога отдалась рывком боли, правая рука будто взорвалась. Ещё шаг. Теперь передохнуть. Он и стариком себя так плохо не чувствовал, что же такое?
Путь до вигвама занял времени больше, чем сам бой. И то, добрался лишь потому, что навстречу выскочила девчонка и чуть не на себе затащила его внутрь. Стыдно-то как, здорового лося, малютка, на плечах. Ничего, девочка. Главное, до рюкзака добраться. Как он из него выскочил, когда наружу рванул, сам не помнит. Но до рюкзака…
Там всё есть. Там. А сейчас лучше бы присесть. Хоть куда, хоть вот, на шкуры эти. И дай рюкзак, а то самому не дотянуться. Да. Этот. Не понимаешь. Ничего, девочка, сейчас…
Растянуть завязки, аптечка. Так, шприц-ампулы. Сначала укол промедола. Прямо сквозь рубашку, ничего. Вот, уже легче, отпустило, голова почти ясная, и правая рука слушаться начала. А то колоть левой непривычно. Обломок стрелы из ноги. Не надо осторожно, девочка, он лучше сам, вот так, рывком. Готово, вон как кровь сразу хлынула. Теперь нужен антидот, а то не зря же пустячное ранение в руку такую реакцию даёт. Вот так. А теперь… Где тут мой ножик? Рукав рубахи прочь, штанину тоже прочь. Нужно всё засыпать стрептоцидом и перевязать. Вот так, потуже. А сейчас хорошо бы лечь и пару минут полежать. Сейчас, сейчас он отдохнёт от боя и поможет…
Разбудил Моторина солнечный луч. Яркий зайчик добрался до лица и теперь усиленно щекотал нос и веки. Пашка долго морщился в полусне, наконец, не выдержал, чихнул, и проснулся окончательно. Вигвам оказался освещён гораздо лучше, чем вчера. Солнце поднялось настолько высоко, что смотреть из полумрака в дыру дымохода было больно глазам.
Молодой человек поднял правую руку и осмотрел повязку. Нормально, крови за ночь вытекло немного. А вот лиловый цвет кожи его не порадовал. Не иначе, стрела была чем-то нехорошим смазана. Непохоже, что серьёзный яд, но он где-то читал, что раньше наконечники для лучшей убойной силы держали в тухлом мясе и даже мазали навозом. Локоть и сейчас сгибался с трудом, а сама рука весила, казалось, как две ноги. Придётся на некоторое время уложить её в косынку и попить антибиотики.
Нога, кстати, выглядела не в пример лучше. На неё можно было даже почти естественно наступать. Раздражала только одна штанина на брюках. Но ничего, введёт Моторин в индейское американское общество моду на шорты.
Он выбрался наружу и непроизвольно зажмурился. Стоял жаркий полдень, вырубка была залита нестерпимым потоком солнечного света, в котором, лишь когда привыкли глаза, удалось рассмотреть ждущих его у входа четверых людей. Вчерашняя девушка и трое детей. Кажется, все мальчишки, мал-мала-меньше. А, нет, самая мелкая, вроде, девчонка. Волосы у мальцов заплетены в косы, у девочки – две, у остальных в одну. За ними стоит девушка, обнимает всех троих за плечи и как-то необычно смотрит на Пашку.
Он неловко остановился, не зная, что сказать в подобной ситуации. Надо бы пройтись, собрать болты, пока ещё хоть примерно помнит, где какой лежит, а тут эти… И что с ними теперь делать? Где их дом вообще?