Нийкс пожал плечами.
— Что же на самом деле реально, если не вопрос восприятия?
Покосившись на него, Алекс сказала:
— Раньше ты никогда не был таким философом.
— Может быть, сейчас это не так. Может быть, это ты такая.
Печаль наполнила ее вместе с пониманием.
— Значит, ты просто в моей голове.
Это не было сформулировано как вопрос, но Нийкс все равно ответил.
Пальцем приподняв ее подбородок, он встретился с ней взглядом и тихо сказал:
— Что было последним, что я тебе сказал?
Алекс не нужно было думать об ответе; она слышала, как слова эхом отдаются в ее голове каждый день — его страстное заявление о том, что он всегда будет с ней.
Едва осмеливаясь поверить в это, она прошептала:
— Так ты настоящий? Ты действительно здесь?
Нийкс не ответил, ни подтверждая, ни отрицая то, на что она, скорее всего, никогда не получит ответа. Вместо этого он вернулся к их предыдущему разговору, сказав:
— Я никогда ни о ком так не жалел, как о Кайдене на прошлой неделе. Звезды, с чем этому бедняге пришлось мириться… — Его лицо было комично оскорбительным, когда он закончил: — Все, что я могу сказать, это то, что ему нужно выдать приз. Подтверждаю.
Алекс прищурила глаза и снова шлепнула его по плечу, на этот раз гораздо сильнее. Он качнулся назад, но сделал это, ухмыляясь.
— Кстати, он говорит «спасибо», — сказала Алекс, вспомнив слова Кайдена. — И «прости».
Когда ухмылка Нийкс превратилась в искренний смех, интрига Алекс возросла, и она стала ждать объяснений.
— У тебя с собой мое письмо? — спросил он, и поскольку он, по-видимому, был осведомлен обо всем, что касалось ее — то ли потому, что он действительно каким-то образом преследовал ее из могилы, то ли потому, что он был просто плодом ее собственного воображения, — он уже знал ответ.
Вытаскивая письмо из-за пояса, ее пальцы слегка дрожали, когда она держала его в своей руке.
— Это много значило для меня, — тихо сказала она. — Без этого, я… я была бы…
— Я так и думал, что ты пропадешь без меня, — сказал Нийкс, и это прозвучало почти самодовольно. — Что я могу сказать? С моим уходом мир больше не знает, что такое совершенство.
— И еще скромность, — не удержалась Алекс, но втайне ей нравилась ностальгия по тому моменту. Она впитывала каждую деталь, зная, что их время скоро подойдет к концу, что сцена исчезнет, как только Врата решат, что все кончено. Она должна была максимально использовать каждую секунду.
— Скромность подобна смирению, — сказал он с пренебрежительным жестом. — Если у тебя это есть, тебе это не нужно, потому что ты слишком хороша для этого с самого начала.
Алекс криво усмехнулась:
— Боже мой, сейчас ты еще более самонадеян, чем был при жизни.
— Среди мертвых нет времени для стыда, Эйлия, — сказал он, подмигнув. — Теперь отдай письмо.
Она так и сделала, сопротивляясь желанию сказать ему, чтобы он был осторожен с ним.
— Вот, — сказал он, пробежав глазами свои собственные слова. — Видишь?
Она посмотрела туда, куда он показывал, и окинула взглядом почерк, который читала слишком много раз, чтобы сосчитать.
«… И доверься Кайдену — он кажется хорошим парнем, и у него впечатляющий правый хук. Доверь ему присматривать за тобой сейчас, когда я не могу».
— Что насчет этого? — спросила она.
— «Извини» было потому, что он замахнулся на меня, — сказал Нийкс с юмором в голосе. — Он. Человек. Бросается на меня. Меярина. С кулаками. — Он коснулся челюсти, будто вспоминая удар. — И он действительно хорошо с этим справился.
Потрясенная, но понимая, почему это позабавило Нийкса, она спросила:
— Что ты сделал, чтобы он тебя ударил?
С притворным оскорблением он сказал:
— Почему ты думаешь, что я что-то сделал?
Алекс послала ему взгляд.
— Ладно, ладно, возможно, я это заслужил, — признал он. — Но почему это было, тебе не нужно знать.
Алекс открыла рот, чтобы возразить, но он продолжил:
— Я дам тебе один вариант, Эйлия… я могу рассказать тебе о «прости», или я могу рассказать тебе о «спасибо». Но почти уверен, что ты захочешь узнать о «спасибо».
Держа это перед собой, как плитку шоколада, Алекс коротко кивнула в знак согласия.
— Возможно, я… поощрял его в его стремлении к тебе, — сказал Нийкс, его улыбка была достаточно трогательной, чтобы Алекс испугалась того, что повлекло за собой такое поощрение. Но затем выражение его лица смягчилось, когда он поделился: — И, возможно, я сказал ему, что независимо от того, как усердно ты заставила его работать ради этого, в конце концов, это того стоило.