Алекс сосредоточилась на нем, любопытствуя, чем он мог бы поделиться.
— Мой сын совершал ужасные поступки во имя своего дела, — сказал Астоф, — этого нельзя отрицать. Точно так же, как нельзя отрицать силу, которой он сейчас обладает. Но, несмотря на то, что ты могла бы подумать, у него есть слабость. Только одна.
Ее тело оставалось неподвижным, Алекс молилась, чтобы ее не унесло прочь до того, как Астоф сможет закончить. Но когда он продолжил объяснять, а затем сказал ей, что она должна будет сделать, Алекс поймала себя на том, что жалеет, что Врата не унесли ее раньше.
— Вы хотите чтобы я похитила Нииду? — прошипела Алекс. — Вы в своем уме?
— Моя жена — единственное существо во всех мирах, к которому мой сын все еще питает хоть какую-то привязанность. Она печалилась за него с тех пор, как он был изгнан, так что я знаю, что это чувство взаимно. Ниида — это тот рычаг, который тебе нужен.
— Вы ненормальный, — сказала Алекс, качая головой. — Я не могу просто провальсировать в Мейю прямо сейчас… на каждого бессмертного там Заявил права Эйвен. В ту же секунду, как меня заметят, он узнает.
— Так что не позволяй никому тебя видеть.
Алекс издала звук недоверия.
— И что потом? Допустим, мне удастся проникнуть во дворец… мы оба знаем, что Ниида не пойдет добровольно. Она ненавидит меня.
— И все же, она любила Эйлию.
Алекс вздрогнула от этих слов, зная, что это правда.
— Как бы то ни было, — сказала она несколько хрипло, — сомневаюсь, что она захочет примирить мое прошлое и настоящее «я». Тем более, что, как и все остальные, она будет Заявлена. Что означает, опять же, как только я попытаюсь похитить ее, Эйвен узнает, и он пошлет всех, кого сможет, чтобы остановить меня.
Настала очередь Астофа покачать головой.
— Я так не думаю. Как единственный человек, оставшийся в его жизни с какой-либо любовью к нему, Эйвен захочет сохранить чувства матери как можно более подлинными, а не манипулировать ими в результате кровной связи.
Алекс подняла брови.
— Вы хотите сказать, что Ниида не Заявлена?
— Это именно то, что я говорю. — Его глаза встретились с ее, когда его лицо стало серьезным. — Именно поэтому мне нужно, чтобы ты была открыта к тому, что я собираюсь сказать дальше.
Уже уверенная, что ей не понравится, что бы это ни было, Алекс осторожно кивнула в знак согласия.
Как только он закончил, на них опустилась тишина, туман неземным клубом окутал затуманенное пространство. Это было почти мирно, пока…
— Вы с ума сошли?
Недоверчивый визг Алекс не испугал Астофа.
— Подумай об этом, — сказал король. — Это будет означать, что ты сможешь выманить Эйвена и противостоять ему в любое время и в любом месте по своему выбору.
— Мы говорим о вашей жене, королеве Мейи, — воскликнула Алекс. — Как вы вообще можете предлагать что-то подобное?
— Потому что это война, Алекс, и нужно идти на жертвы, чтобы спасти жизни, — сказал Астоф, и его голос говорил о многих других трудных решениях, которые ему пришлось принять за эти годы. — Моя жена знает это больше, чем кто-либо другой, и если бы она была в здравом уме и не затуманена тысячелетиями горя, она была бы первой, кто добровольно согласился на то, что я предложил.
Алекс вспомнила сильную, добросердечную королеву Нииду прошлого и поняла, что Астоф был прав. Но все же она изо всех сил старалась принимать его предложение.
Увидев это, его тон смягчился, и он повторил:
— Просто подумай об этом.
Дело в том, что она знала, что большая часть того, что он сказал, была правдой. Его логика была здравой, даже если бы она хотела, чтобы это было не так. Если Ниида была единственной слабостью Эйвена, то Алекс нужно было извлечь из этого выгоду. Похитить ее было хорошей идеей… при условии, что это можно было сделать. Но остальные…
— Я подумаю об этом, — медленно согласилась Алекс. — Независимо от того, что я решу, спасибо. — Когда он вопросительно посмотрел на нее, она объяснила: — Несмотря на то, кем или чем он стал, Эйвен все еще ваш сын. Ничто из этого не может быть легким для вас.
В глазах короля мелькнула боль, достаточная для того, чтобы Алекс поняла, что она была права.
— Защити моих людей, Алекс, — сказал он ей, его голос был хриплым от эмоций. — Преуспей там, где я потерпел неудачу.
Прежде чем Алекс смогла не согласиться с его заявлением, прежде чем она смогла сказать ему, каким замечательным лидером он был для своего народа, каким замечательным мужем и отцом для своей жены и детей, он исчез в тумане.
И она тоже.